Белая западинка. Судьба степного орла
Шрифт:
Наташа даже потемнела — так ей горько сделалось. Она так ждала Тольку и Тоньку, а они ушли, изменили ей, своей кормилице.
— Ну чего ты нахмарилась? —ласково утешал отец. —Все живое, дочка, потесней к своему родному жмётся: человек —к человеку, лось — к лосю.
— Все равно. Зачем они от меня ушли?
— А они не от тебя ушли. Они на волю ушли. Им в нашем коровнике тоскливо, скучно. Они степь любят, лес, кустарник на берегу. Да и не совсем они от нас ушли. Я им там в лесной полосе, в потаённом месте, добрый стожок сена накосил. Они теперь от нас с тобой никуда! Зимой сбегаем к тому стожку на лыжах, лосей своих проведаем.
— А они меня узнают? — спросила Наташа.
— Непременно! —уверенно ответил отец.
ЕЖИНАЯ БЕДА
Прокладывали у нас в степи дорогу. Настоящую — с твёрдым покрытием. Полотно такой дороги, прежде чем положить на него асфальт, обильно поливают расплавленным битумом. И надо же было одному незадачливому ежу выбежать из лесной полосы на такую липучку! Прилип он к ней намертво. И, наверное, раздавили бы ежа тяжёлые катки во время работы, если бы не заметил его наш второй «Б».
Мы шли в этих местах походом по родному краю с Пал Палычем. Он никогда не упускал случая походить с нами по степи. И, как я теперь понимаю, интересно нам было с Пал Палычем потому, что ему самому было не менее интересно с нами.
Наташа Гончаренко осторожно отлепила ёжа и положила на траву. Но двигаться он не мог: так сильно залепила беднягу чёрная смола.
— Пропадёт он, ребята, — сказал Вася. — Жалко зверушку.
— Верно! К ветеринару его надо. Может, он что-нибудь придумает. Только вот кто понесёт?..
Пал Палыч ждал. А мы стояли молча, стараясь не смотреть друг на друга. Идти-то вёрст пять — мы далеко ушли от хутора. Да и прерывать такой интересный поход никому не хотелось.
— Я понесу, — выдвинулся вперёд Вася.
Все сразу обрадовались и стали наперебой давать ему советы, как удобнее нести эту живую колючку.
Пока мы спорили, верный Васин друг Коля раздобыл у дорожников лист фанеры и положил на него ежа. Лучше придумать было нельзя, а уж для друга Коля готов был постараться.
Нужно сказать, что Василий не отличался атлетическим сложением. Был он невелик ростом, молчалив и застенчив. Девчонки смеялись: мужичок с ноготок! Вася не обижался. А когда однажды он вытащил за косу одну из насмешниц, едва не утонувшую в коварном омуте в общем-то не особенно глубокого Маныча, смеяться над ним перестали. Да и Коля не давал приятеля в обиду, хотя сам был насмешником, каких поискать. Среди нас он, выделялся высоким ростом, за что чуть было не получил, как дядя Стёпа, прозвище «каланча», но вовремя и ловко вывернулся.
— В России было два великих человека: дядя Стёпа и Пётр Первый. Теперь третьим стану я. В такой компании я согласен. Спасибо за внимание! — И под хохот всего класса он комически раскланялся, делая вид, что подметает пол широкополой шляпой. Уже тогда был он у нас ещё и великим артистом…
Вася топтался у фанерки с ежом, примерялся так и этак, не зная, с какой стороны за неё взяться.
— Я тоже пойду! —неожиданно шагнул вперёд Коля. — Один Васька не донесёт. Ёж тяжёлый.
— Ну вот, теперь и совсем ладно! —вздохнул с облегчением Пал Палыч. Он было уже с беспокойством поглядывал на щуплого Васю.
Как-то так всегда у нас получалось, что если возникало в классе трудное дело, брались за него Вася с Колей. Мы не сомневались, что ёж в надёжных руках, и спокойно отправились дальше по намеченному маршруту.
Ёж оказался действительно тяжёлым. Нести его на фанерке, как на подносе, было страшно неловко. Попробовал Вася взять этот «поднос» на плечо, да чуть было ежа не уронил. Наконец, изобретательный Николай приспособил фанерку с ежом на голову и, ловко балансируя, нёс её без особых усилий. Вася на такой рискованный трюк не решался. Пять вёрст — не шутка. Хорошо ещё, водитель попутной машины подвёз. Ему тоже было жалко бедолагу–ежа.
Ветеринарный врач в нашем хуторе — душой настоящий Айболит, а вид у него, как у Бармалея: борода клином, нос крючком, очки чёрные и чуб седой свисает прямо на глаза.
— Эт–та что за пациенты? — Доктор грозно вскинул очки на лоб.
— Ёж, — оробел Вася.
— К дороге он прилип, Захар Степанович, — объяснил Коля.
— Не тараторьте. Не торопитесь. Поспешение всегда во вред делу. Быстро, но не спеша! Не Захар я, а Захарий — Захарий Степанович! А вас-то самих как зовут, добрые души? Ага! Николай и Василий. Очень хорошо. Так, значит, прилип зверь к дороге? Беда!
За разговорами Захарий Степанович времени не терял. Он надел толстые кожаные перчатки — голыми руками ежа не возьмёшь. Повернул его брюшком к свету.
— Плохи наши дела, ребята. Весь он в липучей смоле. И лапки у него к шёрстке прилипли. Главное, ничем её, проклятую, отмыть невозможно. Тут самый сильный растворитель требуется.
Захарий Степанович вздохнул. У Васи покраснел нос и на глаза навернулись слезы.
— Что же делать, Захарий Степанович?
— Интересно, чем дорожники руки отмывают после работы?
— Они бензином моют, мы видели, — живо отозвался Коля.
— Бензином?! Это идея. Попробуем и мы, очищенным… Мне с аэродрома прислали четверть. Я у них сторожевого пса вылечил. Лапу занозил, разбойник.
Доктор открыл окно, поставил на подоконник плоскую эмалированную ванночку с бензином и посадил туда ежа. Потом острым скальпелем вырезал в листе картона небольшое окошко и выставил через него ежиную мордочку на свежий воздух. Бедный зверёк был покорён и ко всему равнодушен.
Друзья смотрели на доктора с тревогой и надеждой.