Белла, чао!
Шрифт:
– Смерть рядом. Смерть всегда близко… – прошептала она.
– Перестань! – раздраженно перебил ее Африкан. – Ишь, заголосила…
– Африкан…
– Белла!
– Африкан… а ведь ты его спас. Костю-то! – удивленно произнесла девушка. – Если бы он в армию не пошел, он бы с ними был, с друзьями? Да?
– Вот ты лучше это Иродиаде скажи…
– И скажу! – кивнула Белла. – Я ей так и скажу, ей и твоему брату, что ты спас Костю!
– Перестань.
– А я скажу! – закричала Белла. – Чего они тебя ругают, когда ты – самый лучший, самый-самый…
Африкан
– Ну все, все… Всех не пережалеешь. Успокойся. Нечего сердце рвать.
– Африкан, если с тобой что-то случится, я не переживу… – опять всхлипнула Белла.
– А что со мной должно случиться?
– Не знаю…
– О женщины… Лишь бы сырость развести! Живут одними эмоциями… Все, успокойся, я сказал, – жестко произнес Африкан. – Перестань реветь!
– Хорошо, не буду, – прошептала Белла, прижимаясь щекой к груди Африкана. Только в его объятиях она чувствовала себя защищенной, только он мог спасти ее от ужасов и безумия мира…
На следующий день (а это было воскресенье) Африкан отвез Беллу в мастерские и уехал – ему тоже надо было работать.
Сразу после ухода Африкана Белла замесила глину, из которой собиралась вылепить очередную свою задумку. Вышла в коридор, вымыла руки в душевой – они были запачканы чуть не до плеч. Вернулась в коридор, прислушалась.
Старый дом, который был приспособлен под мастерские, жил своей жизнью – поскрипывал щербатый, неровный паркет, капала вода в душевой, в проржавелых трубах гудела вода, еще какие-то звуки оттуда доносились – словно кто-то шлепал по скользкому замшелому кафелю босыми ногами…
Белла на всякий случай заглянула обратно в душевую, хотя только что была там. Никого. В соседней комнате хлопнуло окно. Там работал художник Осмолов.
Белла постучалась, потом подергала дверь – закрыто. Прислушалась – тишина.
Она обошла весь свой этаж – тоже никого.
«Ах да, сегодня же воскресенье… Все, наверное, на ярмарке!» (Большинство художников, которые трудились здесь, распродавали свои картины самостоятельно, в выходные.)
Белла вернулась к себе в мастерскую, набросила на дверь изнутри крючок. Хотя чего она боялась? Внизу, во дворе, огороженном сеткой, в железной будке сидел вахтер, дядя Ваня. Он чужих на территорию не пускал.
«Почему – чужих? Почему обязательно надо бояться людей? – нервно подумала Белла. – Мало ли опасностей подстерегает человека? Например, огонь…»
Девушку слегка затрясло. Безусловно, вчерашнее событие, озвученное в новостях, произвело на нее гнетущее впечатление. Недаром Африкан просил ее не смотреть новости!
Белла подошла к окну, распахнула старые деревянные рамы. Солнце, о, какое нестерпимо яркое солнце… От солнца весь окружающий пейзаж казался выбеленным, прозрачным – и деревья напротив, и дома вдалеке, на той стороне набережной.
И, тоже издалека, раздался вдруг гулкий удар (что это? Грохочет стройка? Машины столкнулись на трассе?), потом вроде сигнал спецмашин (каких именно? «Скорая»? Пожарная? Или это чиновники едут в Кремль?)…
От
Москва вдруг показалась Белле коварной, опасной, страшной. Огромный мегаполис – в тисках дорог, по которым мчатся обезумевшие автомобилисты; небоскребы-ловушки, чудовищные стройки, тысячи километров подземных труб и проводов… То и дело где-нибудь случаются провалы! Москва, опасна. А одно метро чего стоит!.. И толпы, толпы людей… Никакая Ходынка не сравнится с тем, если эту толпу вдруг куда-то понесет…
Белла попыталась образумить себя – «это паранойя!», но у нее ничего не получилось.
«Уж слишком все легко. Пришла, увидела, победила. Я – покорила Москву? Да с чего я взяла, что она ко мне благосклонна? А чем мне придется расплачиваться?»
– Да что со мной такое?! – воскликнула Белла вслух, со злостью и отчаянием.
В коридоре что-то скрипнуло.
Девушка бросилась к двери, скинула крючок, толкнула дверь, но она не подалась. Заклинило. В старом доме все было перекошено, сбито, разломано – подобные происшествия случались довольно часто.
И тут Белле в нос ударил острый, неприятный запах. Пахло газом. Именно газом…
– Да что ж это творится-то! – закричала она и надавила плечом на дверь. Не получилось. Словно там, в коридоре, кто-то ее подпер…
Белла метнулась к своей сумочке, вытряхнула ее, ища в ворохе вещей сотовый… Ее кошмары вдруг начали оживать, претворяться в реальность. Неужели правду говорят – нельзя думать о плохом, иначе оно, это плохое, придет к тебе?
Газом пахло все сильнее – словно там, на кухне, в конце коридора, кто-то на полную мощность открутил вентиль. Дом старый – может быть, газовую трубу прорвало? Лето, нестерпимая жара – вот и не выдержали коммуникации?
Все эти мысли вихрем пронеслись в голове у Беллы.
Наконец она откопала в ворохе барахла, которое всегда носила с собой, телефон и нажала на кнопку вызова, услышала знакомый голос:
– Вишенка? Я тут в пробке застрял, представляешь…
– Алло… Африкан, миленький, помоги! – крикнула она.
Бросив телефон, Белла вновь метнулась к двери, пытаясь ее вышибить. Еще раз. Еще. Она билась, словно птица…
На четвертый раз дверь с треском вывалилась в коридор, и Белла, выскочив наружу, полной грудью вдохнула запах газа.
И тогда она помчалась к выходу, вниз…
Выбежала во двор, кашляя. Помчалась через двор к воротам, к будке, в которой сидел охранник.
– Дядь Вань!!!
– А? Ты чего такая заполошная, Белла? Лица прям нет… – Сторож отбросил в сторону газету, снял очки.
– Газом пахнет… В доме есть еще кто? – закричала Белла.
– Да нет, только ты была…
– Вызывай, вызывай кого-нибудь! Господи, куда звонить-то… И телефон свой там оставила… – Белла нервно скакала на одном месте, ее трясло от волнения.