Белое Пламя

Тьма Анна

Наклонившись над распластавшимся на земле лучником, маг прорычал:

– Больше никогда не смотри на меня свысока! – И, отвернувшись, быстрым шагом вошел в избушку, только хлопнула входная дверь. Драка ничуть не умерила бушевавшую в сердце Алена бурю. Он был крайне зол.

Эльф с трудом поднялся на ноги, и Василиса бросилась поддержать его.

– Пойдем, Арэн, я перевяжу твою руку, – сказала девушка, обнимая нетвердо стоящего на ногах лучника за талию.

Эльф, не чувствуя льющейся по лицу крови, потерянно уставился на захлопнутую дверь домика. Домика, который стал для него пристанищем, обретенным впервые за прошедшие годы. Арэн был очень молодым, по меркам своей расы, эльфом – ему едва минуло сорок.

Но за свой век он повидал больше горя и лишений, чем многие его сородичи переживали за отведенное им тысячелетие. Он был изгоем, выродком, мутантом. Эльфы признавали его своим, скрипя зубами, а сам Арэн слал их за Грань и предлагал показать дорогу. Он был изгоем для всех, даже для себя самого. Но появился этот маг, и Арэн поверил, что сможет отыскать себя. Он обрел зыбкую пока еще, но крепнущую надежду, что он выяснит, что же происходит и кто на самом деле принц-изгой Areshinielite. И теперь он чувствовал, как стремительно рушится едва обретенная опора под ногами. Кажется, он только что потерял своего последнего верного друга.

– Я не желал такого…

– Пойдем, Арэн, ну же!

Прихрамывая, эльф послушно побрел в лазарет.

Пока Василиса обрабатывала глубокую длинную рану на руке лучника, он даже не шелохнулся, едва ли чувствуя сейчас хоть что-то, кроме горечи в душе. Гордый, высокий, красивый и сильный не только телом, но и духом эльф сейчас казался Василисе сломленным, смертельно усталым и постаревшим. Она не решалась расспрашивать о причинах драки.

– Сядь ровно, – сказала девушка. – У тебя рука выбита, я сейчас вправлю… Потерпи, будет больно.

Он безучастно кивнул, выполнив ее просьбу. Василиса мастерски вправила выбитый сустав – практика в таких делах у нее была немалая. Лучник даже не поморщился, хотя от такой боли должен был заорать.

– Арэн, приди в себя, пожалуйста, – попросила она. – Он отходчивый. Позлится и прекратит. Вот увидишь, завтра он даже не вспомнит о вашей драке!

Стрелок повернулся к девушке, и то, что она увидела в изумрудно-зеленых глазах, едва не заставило ее расплакаться. Вся душа эльфа, одинокая и отовсюду изгнанная, была перед ней как на ладони.

– Я так виноват, Василёк! – произнес эльф.

А девушка, повинуясь внезапному порыву, подалась вперед и крепко обняла эльфа. Он молча обнял ее в ответ.

– Ты не один, слышишь? – Ее огромные прекрасные глаза глядели прямо в душу стрелка. – Ты не один и никогда не будешь один!

– Василёк…

Их лица оказались так близко, что, не вполне осознавая свои действия, Василиса вдруг горячо поцеловала эльфа. Надо отдать Арэну должное, он одно мгновение еще помнил об Алене, прежде чем забыть обо всем на свете, кроме этих нежных рук и сладких губ…

Несколько чудесных секунд Арэн был счастлив. Но потом в его взоре снова появилась вина.

– Зачем?.. – тихо спросил он. – Я же знаю, что ты любишь его.

Василиса склонила голову и, освобождаясь от объятий эльфа, пробормотала:

– Мужчины, которые говорят, что что-то знают о женщине, на самом деле не знают ничего.

Сбитый с толку лучник смотрел, как Василиса берет влажный бинт, собираясь стереть кровь с его разбитого лица и прижечь обеззараживающим раствором рассеченную бровь.

– Почему? – снова спросил он, чувствуя прикосновение мокрого бинта и нежной руки.

Она промолчала, но ее васильковые глаза сказали все лучше любых слов.

И лучник понял: она и в правду любила его. Его, командора из легиона Штормов, Ветра Смерти, Белого Волка, принца-изгнанника, просто Арэна…

Он достал из внутреннего кармана сверток.

– Ты знаешь, я ведь привез тебе кое-что… Ал меня убьет, когда узнает.

Тончайший белый шелк легко соскользнул с гладкого металла. Василиса ахнула. Это была мифриловая диадема, искусно выполненная в виде мельчайших цветов тончайшей ковки и украшенная сапфирами. Колокольчики и васильки.

– Арэн… – ахнула девушка и подняла на лучника взгляд. – Я не могу принять это…

С улыбкой и трепетом он надел диадему на голову Василисы.

– Тебе так идут сапфиры, – восхищенно выдохнул он.

Их взгляды встретились, и, когда они улыбнулись друг другу, это был союз двух душ, чистых и одиноких.

Неожиданно, словно лезвие мрака, их разделил чуть слышный, полный ярости рык.

Они одновременно посмотрели на дверь. Василиса выглянула в окно.

– Он тренируется на «тропе смерти», – спокойно сообщила она. – Похоже, хочет просто выпустить пар. Что ты ему такого сказал?

– Назвал его самонадеянным мальчишкой, – смущенно ответил Арэн.

– О-о… – Василиса укоризненно покачала красивой головкой. – Хотя, зная Алена, я не сомневаюсь, что он это заслужил в полной мере.

– Наверное, не в этот раз. Я его сильно разозлил.

Эльф и девушка обменялись одинаково растерянно-виноватыми взглядами.

Ален в бешеном темпе бежал по «тропе смерти» уже в пятый раз. Десять метров по узкой доске, бегом, проскочить меж раскачанных маятников, утыканных шипами, вперед на руках по перекладинам… Проклятие, как болят руки! А еще они скользят от пропитавшей бинты крови. Демонов снег, как он мешает, и острые снежинки режут глаза, делают опоры ненадежными! Яростный рык – и гибкое, послушное тело, раскачавшись на последней перекладине, брошено через яму, залитую ледяной водой. Дальше, по шатающимся доскам, подвешенным на цепях, в метре другая доска, руками не держаться! Ловкий прыжок, еще, еще! Вниз по узкой доске сквозь восемь запущенных «вертушек», бегом, вперед! Проскочил, теперь колесо водяной мельницы (проклятие, жутко холодная вода!), оно запущено вниз, вверх по нему, вверх, вверх! С колеса прыжок на узкую доску, нога соскользнула, проклятие! Удержался. Бегом вперед, по вкопанным вертикально в землю палкам, с одной на другую, упасть – значит умереть, прыжок, другой! Снова висячие перекладины, раскачаться на одной, кувырок, как легко летит вперед сильное, тренированное тело! Отпустить перекладину, кувырок в воздухе! Упасть – значит умереть!

Изогнувшись, маг зацепился за следующую палку ногами, кувыркнулся, бросил себя вперед и, с силой оттолкнувшись от последней перекладины, приземлился в окончании «тропы смерти».

Пятый раз. Паршиво, паршиво! В прыжке с переворотом надо было дать большую силу толчку, провернуться еще раз и прыгнуть с более высокой точки!.. Эх!..

Руки пульсировали вспышками дикой боли, горело колено, по которому попал кованый каблук сапога эльфа. Случись такое в битве, Пламенный вряд ли бы даже заметил столь пустячную травму. Но получить такое от друга… Тут была задета гордость, в сто раз усиливающая боль. «Арэну сейчас хуже», – с яростью подумал маг и снова побежал к началу «тропы». Свою змейку он оставил в избушке, не желая, чтобы та помогала ему на этой тренировке.

Взобравшись по канату и прыгнув на узкую доску, маг заметил, как, едва заметно прихрамывая, его друг подошел к тренировочному комплексу. Ален побежал вперед. Он проклинал себя за то, что так ответил эльфу, все можно было решить без драки, усмирив свою гордыню! Маг ругал себя последними словами. Он проклинал себя за то, что успел так привязаться к этому проклятому эльфу. Кроме Анжея и Леона, у Алена не было друзей. Друзей, о которых можно было сказать – братья. А теперь появился проклятый эльф, и Ален с удивлением и яростью понял, что он без тени лукавства может назвать стрелка братом! Да и кто, вообще, такой этот эльф, если Ален помнит, что он был в его прошлой жизни? Пусть не помнит, но чувствует. И не был этот зеленоглазый эльфом, не был! А кем тогда был?..