Белое солнце дознавателей. Том 4

Ри Тайга

Алое платье — алые ленты — алые украшения. Более откровенно заявить о том, что будет происходить здесь сегодня вечером — нельзя.

Я перешагнула порог и, спустившись со ступенек, выпустила руку сира Зу. Седая голова склонилась в почтительном поклоне — дальше я пойду одна.

Зу перехватил меня в коридоре — на середине пути, отправил слуг назад взмахом руки, и начал инструктировать, понизив голос.

— Не спорьте с Главой, госпожа. Сегодня — ни по каким вопросам, — добавил он с нажимом. — Соглашайтесь. Иногда, когда утренние лучи позолотят край

неба, то, что казалось мраком вечером — это всего лишь время перед рассветом…

— Самый темный час, — прошептала я в ответ, и легкая ткань кади шелохнулась от дыхания.

— И… благодарю, госпожа… засахаренные орехи — превосходны… редко кто вспоминает о вассалах…

Я опустила ресницы вниз — принимая и благодарность, и — совет, возможность проверить ценность которого мне представится в самое ближайшее время. Иногда нужно обращать внимание не на сказанные слова, а на те, что так и не прозвучали.

Зал делился на несколько частей — нижняя зона, где на импровизированной сцене извивались танцовщицы в легких шароварах — их ткань была такой прозрачной, что каждый изгиб смуглых тел, натертых маслами, переливался в отблесках светляков; альковы со шторами, расположенные равномерно по всему периметру, и — верхняя зона. Пять ступенек вверх, где, утопая в горе подушек, на мягких циновках в полном одиночестве восседал Глава рода Корай.

Низкий столик с закусками, пузатые бутылки, фрукты, и — кальян, украшенный золотым орнаментом, трубку от которого старик то и дело подносил к губам.

Темные прищуренные глаза, смуглая, задубевшая на ветру кожа, с резкими морщинами, волосы, распущенные по плечам — примесь соли с перцем, я затруднялась сразу определить возраст, но сир Джихангир вел дела ещё с моим дедом и уже тогда был Главой. Если так — старик очень хорошо сохранился.

Чем ближе мы подходили — евнухи вели меня медленно и почтительно — тем плотнее становилась неподвижная пелена дыма, повисшего воздухе. Как плотные облака из опиатов.

После традиционного, выполненного по всем правилам, приветствия, меня усадили, точно указав место — на предпоследней ступеньке в ногах Главы, на небольшую мягкую подушечку. Слуга активировал артефакт на столе — и отошел, почтительно склонившись.

Мы молчали. Я — вдыхала через раз, благодаря Великого за наличие кади, старик — внимательно изучал меня, хотя что можно увидеть, если я вся с ног до головы замотана в красное? Узкую полоску запястий? Пальцы? Брови? Выражение глаз?

— Маленькая северная птичка… — качнув головой, как будто принял решение, Джихангир выпустил ещё несколько колец плотного дыма — я задержала дыхание, пока они не рассеялись поверху. Заунывная музыка тоскливо и томно сопровождала вечер — звенели бубенцы на барабанах, притопывали ножки… навевая тоску, от которой перехватывало дыхание.

— Тебя не учили дома, птичка, — Джихангир не спрашивал — Джихангир утверждал.

Я ожидала, что мы сразу перейдем к цели сегодняшнего вечера, но старик начал издалека.

— Иначе ты звала бы иначе. Пустыня откликнулась на твой Зов, —

он пошевелил пальцами, хлопнув по столу несколько раз, — но ты не понимаешь, что ты творишь. Кто такие «заклинатели» — птичка? Породнившиеся, как говорят у вас… мы говорим — одаренные?

Я несколько раз взмахнула ресницами — вопрос, ответ на который знает любой школьник Империи?

— Четыре рода и…

— Кто, — перебил он меня властно. — А не сколько.

— Кто? Я. Я — заклинатель.

Старик кивнул поощрительно.

— А кто есть ты?

— Вайю Юстиния Блау, дочь рода Блау…

— Кто. Ты. Есть. Не то, как тебя нарекли при рождении, не то, как тебя называют, не то, к какому роду ты принадлежишь. Кто есть ты?

Я выдохнула беззвучно — разговоры со старыми хрычами — никогда не были простыми. Они совершенствуются? И чем старше становятся, тем витиеватее говорят?

— Высшая.

— Высших много, в чем отличие?

— В силе, силе рода…

— В крови, — перебил меня старик снова. — Сила рода… способность призывать шекков… управлять тварями, это просто побочный эффект, — ещё пару колец дыма взмыло вверх. — Неучтенный побочный эффект. Ты, — кальянная трубка развернулась нефритовым навершием в мою сторону, — просто удачный генетический эксперимент времен Исхода, птичка. Линии, в которых удачно закрепилась кровь Нового мира начали называть — «породнившимися».

Я поджала губы — ничего нового старик не сказал, кровь — пытались соединить все, в каждом из родов двадцати шести можно найти отголоски. Хэсау? Квинты? Фейу? Тиры? Участвовали все, никто не виноват, что некоторые линии оказались более восприимчивы.

— «И разверзлись Врата, и опустился мрак на земли нового мира… и вошли они… и бесчисленные луга и пастбища лежали под их ногами… и реки были полны рыбы, и в воздухе разливалась сила…», — напевно процитировал Джихангир с закрытыми глазами. — Но мир отвергал их, и не было места чужим под этим небом, и тогда Старшие начали искать решение.

Я опустила ресницы, и сделала усилие, чтобы промолчать. Если старик собрался рассказывать летопись создания Грани из древних Хроник…

— Защита? Шекки? Прорывы? Заклинатели? Породнившиеся — просто якоря, птичка. Якорь, который держит землю, держит предел. Нужен хотя бы один одаренный с кровью первой линии на территории… чтобы не повторился Юг. Тебя брали на ритуал? — спросил он внезапно, и тут же резко покачал головой. — Хотя тридцать зим не прошло… и окропить кровь… кровь держит границу.

Иссихар говорил то же самое, только не якоря, а стабилизаторы системы. После первой попытки управлять зовом в пустыне, сир Дан, ошеломленный глубиной моего невежества, посчитал своим долгом просветить невесту в некоторых аспектах. Может потому что Исси не был породнившимся с активным даром, или из-за склада ума, но он смотрел на вещи под совершенно другим углом. Как будто привычные плетения развернули в воздухе незнакомой стороной, и ты силишься понять, где первый базовый узел.