Белоэмигранты на военной службе в Китае
Шрифт:
10 августа, Цинанфу. Вызывали в штаб дивизии. Спрашивали насчет довольствия людей и снаряжения, запросили списки. Говорят, что наша бригада скоро выступает, т. к. получены сведения о скоплении войск У Пэйфу.
15 августа, Цинанфу. Дубань и Меркулов поехали в Тянцзин. Ждем их приезда, после чего выступаем. Меркулов – большой бабник, просаживающий на женщин большие деньги.
Заходил в штаб Тупан-гуншу, посидели и выпили потом с Танаевым водки. Подошли Николаев и майор Меркулов. Последний с утра до вечера пьян, делать ему нечего, да кажется, он больше ни на что не способен. Потом меня проводили за ворота, по дороге смотрели, как кормят в пруду нашего Дубаня огромных сазанов и, кажется, лещей. Эти рыбы считаются неприкасаемыми и чуть ли не священными и только в особо торжественных случаях вылавливаются к столу самого Чжан Цзучана. Пруд – довольно большой,
18 августа, Цинанфу. Завтра выступаем в составе бригады и кавалерийского полка Бартеньева. Впереди пойдут броневики Кострова и батарея артиллерии. Маршал тоже идет с нами, с ним впереди выступает его сотня с Танаевым во главе. Служили молебен. Меркулов, конечно, говорил речь, на которой присутствовали Чжан Цзучан и весь штаб группы.
27, 28 августа. Идем походным порядком. Кругом – китайские поля и фанзы. Дорога узкая-преузкая, таким образом, китайцы экономят место. Это не то что у нас в России, тут уже двум арбам не разъехаться. Ночуем на воздухе, в китайских фанзах уж больно противно пахнет. Люди веселые, поют песни, шутят, звучат прибаутки. Нечаев с Квятковским едут впереди верхом. С сумерками останавливаемся, выбираем место и располагаемся на ночлег. Из гаоляна и сухой травы разводим костры, после чего подъезжают обозы и кухни. Китайцы все-таки нас боятся и прячутся, но некоторые выходят и с любопытством нас окружают. Быстро-быстро лопочут на своем гортанном языке. Тут говор, не имеющий ничего общего с пекинским или тянцзинским диалектами или «нашим» маньчжурским. У китайцев чуть ли не столько наречий, сколько провинций. Север с югом могут говорить только через переводчика, да и пекинцы с другими провинциями, но зато пишут все одинаково, иероглифы понятны всему Китаю.
31 августа. В среднем идем походным порядком каждый день по нормальному переходу, то есть 25 верст. Наши броневики продвигаются вперед, конница Бартеньева ушла от нас на полтора перехода. В авангарде – 3-й батальон. Я со своей ротой состою в резерве командующего Нечаева.
2 сентября. В Таянфу мы сменили китайские части и бригаду Бао с тем, чтобы продвигаться затем дальше, если обнаружится противник. Произошел следующий случай во 2-й роте 3-го батальона. Какой-то молодец, не разобрав, что ли, изнасиловал китаянку-старуху. Прямо скандал! Вся китайская семья пришла к Нечаеву и стала ему жаловаться. Тот сначала ничего не мог понять, пока не нашелся переводчик. Тут же оказался и сам Дубань. Нечаев немедленно назначил военно-полевой суд и сказал, что, вероятно, виновный будет расстрелян. Действительно, суд вынес смертный приговор и Нечаев приказал тут же привести его в исполнение, но вмешался Дубань и ни за что не захотел, чтобы солдата казнили. Он сказал, что расстреливать можно китайцев, т. к. их много, а русских нельзя, их мало. Так и отстоял солдата. Тот прямо плакал от счастья, клялся, что все произошло спьяна, что ханшин подействовал и что он исправится. Нечаев сказал, что посмотрит, как он будет вести себя в походе, иначе после него в Цинанфу посадит его в тюрьму.
5 сентября, Таянфу. Сменили китайцев на железнодорожной станции Тай-фын. Предположительно, будем продвигаться дальше на Кайфын, где, по данным разведки, стоят главные силы У Пэйфу. Наши броневики завтра пойдут дальше. Жарко. В походе было лучше, потому что в поле кругом открытое место, тут же – опять смрад и грязь китайского города.
10 сентября, Таянфу. За Таянфу три дня мы вели бой. Части У местами пытались перейти в контрнаступление. Их отбросили с большими потерями. Дубань – храбрый китаец, все время находится с Нечаевым впереди и огня не боится. У нас – трое человек убитых и восемь раненых. Костров двигается вперед и громит своими броневиками противника.
16, 17 сентября, Таянфу. Стою со своей ротой в резерве. Наши части – впереди. Пришел приказ: «срочно выступать». Поступили сведения, что Костров окружен и находится в критическом положении.
18 сентября. Спешно идем на выручку. Как и следовало ожидать, Костров зарвался. Он еще 10-го числа оторвался от главных сил и пошел прямо на Кайфын. Там он, по-видимому, встретил главные силы У Пэйфу, которые побежали, охваченные паникой. Он гнал их, брал сотнями пленных, еще больше кося из орудий и пулеметов, пока китайцы не догадались, что броневики идут одни, без всякого прикрытия. И вот числа 14-го один отряд отстал и оказался в тылу, взорвал в нескольких местах железнодорожное полотно, а затем броневики были яростно атакованы. Тут выяснилось, что два небольших железнодорожных моста – впереди и в тылу – сожжены. Костров оказался в критическом положении. Ему ничего не оставалось, как взорвать броневики и пробиваться к своим, что он и сделал. Когда броневики взорвали, то оказалось, что китайцев – туча. Они принялись расстреливать наших со всех сторон. В числе первых погибли Костров, командир бронепоезда полковник Букас, майор Репчанский и более 200 нижних чинов были убиты или тяжело ранены и оставлены противнику. Пробиться удалось лишь 137 членам броневых команд во главе с майором Ганелиным.
20 сентября. Весь бронедивизион погиб. Прорвавшиеся сегодня присоединились к главным силам. Говорят, что всем оставленным раненым китайцы отрубили головы, предварительно мучая – выкалывая глаза и выворачивая члены. Дубань рвет и мечет, говорит, что каждому пленному китайцу будет лично рубить голову. Наступаем на Кайфын.
25 сентября, Кайфын. После двухдневных боев с главными силами У Пэйфу, которых, по нашим сведениям, здесь было не менее 20 тысяч человек, мы разбили наголову и заняли Кайфын. Наши потери – небольшие: 10 человек убитых и 36 раненых, из которых трое – тяжело. Ранены в том числе два младших офицера. Печальное зрелище представляют останки наших взорванных бронепоездов. Взяли много пленных, которых Чжан Цзучан передал в руки своих китайских войск. О том, как с ними расправились, лучше и не говорить.
27, 28 сентября, Кайфын. Приказом Дубаня будут формироваться новые части – особый отряд под командой полковника Сидамонидзе и новый броневой дивизион под командой генерала Малакена. Приказано всем идти в Цинан для новых формирований. Тут остается заслон из китайских частей и кавалерии полковника Бартеньева при взводе артиллерии.
2 октября. Идем походным порядком. Погода наконец-то стала хорошей. Нежарко, дни – тихие и теплые, ночами – прохладно, москиты исчезли, поэтому спится хорошо. Тут только в сентябре и октябре и можно дышать.
10 октября, Цинан. Прибыли на зимние квартиры. Служили панихиду и молебен по убиенным, и «на поле брани живот свой положившим», только неизвестно, за кого и за что! Потери на этот раз у нас большие – всего, оказывается, человек 250.
15 октября, Цинан. Штаб группы подал мысль – соорудить памятник всем погибшим и убиенным русским воинам за время службы в войсках Чжан Цзучана тут же в Цинане. Пустили на это подписной лист. Проект еще пока неизвестен, но кажется, будет утвержден предложенный Соколовским – скала с орлом на ней, в клюве которого – Георгиевский крест.
17 октября, Цинан. Малакен – высокий, красивый блондин с пышными усами. Говорят, лихой и храбрый офицер. В мирное время он служил в одном из сибирских стрелковых полков, с которым и вышел на войну. Фамилия у него – французская, его предки – эмигранты, которые бежали в Россию от Французской революции. Вот теперь и правнуку пришлось бежать из своей новой Родины. Мы познакомились, разговорились. Конечно, хорошо выпили. Малакен – веселый и хороший парень, друг Кости Нечаева.
18 октября, Цинан. Создаются новые бронепоезда – «Маршал Чжан Цзучан» и «Цинанфу». После окончания их постройки заложат еще два броневика. Приказано сформировать инженерную роту под начальством полковника Макаренко.
25 октября, Цинанфу. С жалованием запаздывают, живем авансами. На верхах – оклады здоровые. Михайлов получает 500 серебряных долларов жалования да еще 300 представительских! Себе, конечно же, он деньги не задерживает. Сегодня к людям заходил Костя Нечаев, делал опрос. Узнав, что до сих пор не выдано жалование за прошлый месяц и нет табака, матерился. Приказал купить сигарет из ротных сумм и тут же еще дал деньги на покупку табака сейчас же. Все происходит от того, что вокруг – интриги, друг друга подсиживают, лезут с жалобами к китайцу Чжан Цзучану. Что в результате он будет думать о нас, русских? А ведь он – большой русофил и русских всегда очень любил и привык к ним.