Белоэмигранты на военной службе в Китае
Шрифт:
10, 11 апреля. Вчера не записал все, так как очень хотелось спать. Утром встал пораньше, чтобы успеть в церковь. Был у Николая Дионисьевича, только напрасно его ждал. Ночью паровоза не было, Пешков отправил с ним продукты на фронт. Кстати, вчера видел Усикова, на голове у него – китайская шапка. Тоже вчера Мамлеев с Тонких вернулись в 22 часа. Мамлеев с утра до вечера только пьет. Погода становится жаркой, но вечером – очень прохладно. Пишу это в новом штабном помещении. Грязь ужасная, все загажено. Одинаковые квартиры на войне.
12 апреля. Утром приехал Попов. В числе писем привез письмо от Шуры. Дома все благополучно, и деньги были получены вовремя. Попов говорил с Меркуловым, и удачно: он обещал деньги. В Цинанфу от моего письма, рассказов Европейцева и рапорта Тарасова – переполох. Михайлов очень обижен. Я ему ответил
13 апреля. Милофу с Чеховым сидели в вагоне, и Милофу подвыпил. Через «пятое» слово была площадная брань, а у двери стоял юнкер-часовой. Так воспитывается у нас молодежь. О чем говорили они, не знаю, но вряд ли выйдет что-нибудь полезное. Уходя, Меркулов мне сказал: «Он собирается революцию устраивать». Я хочу поговорить на эти темы с Чеховым первым. Говорил с Чеховым о Михайлове и об обстановке. Он о хунхузах ничего не говорит, и я тоже. Плесень какая-то вообще. Пишу сейчас в вагоне. Едем куда-то к Пекину. Вчера выезжали, но вернулись. Сегодня опять катим. Стоим сейчас на станции Ян-Зун. Здесь стоит и база 65-й дивизии. Русские части Милофу боятся показаться, так как они в подчинении Нечаева, враждебного к Меркулову. Ненормальная картина. Кругом зеленые поля, китайцы работают на них и пашут на себе или боронят. Все время мой мозг сверлит мысль: «Как я справлюсь со своими денежными делами?»
14 апреля. Возвратились в Тяньцзин. Тупан прислал за нами. Пекин взять очень не просто. Ходили в атаку, но безрезультатно. Конечно, упустили время, надо было сразу на него идти, а не разводить антимоний. Решили еще сформировать 3 бронепоезда. Я сижу и ничего не делаю.
15 апреля. Сцена с инженерной ротой. Мой гнев. Брань. Разговор. Собака, которая только лает, но не кусает. Начало взаимного понимания.
16 апреля. Пишу Михайлову. Его приезд. Попов. Его назначение командиром бронепоезда. Бычков. Мое назначение. Обед у Пислита.
17 апреля. День разговоров. Опять не договорили. Поезд Чехова. Отношения с Меркуловым хорошие. Устал. Уже ночь, но беседа – часа на 3.
18 апреля. Приезд Иевлева. Ничего из разговора с Михайловым не вышло, не поняли друг друга. Разговор о производствах.
19 апреля. Разговор с Чеховым и с Николаем Дионисьевичем. Приезд Францелова и путешествие с ним в город Кисми.
20 апреля. Положение тяжелое. Были у Пекина, едем в Цинанфу. Сделали путешествие в городе Силяне.
21 апреля. Наш отъезд в Пекин. Опоздание Меркулова и его пассажиров задержало нас, так как мы принуждены были пропустить эшелон. Всю вчерашнюю встречу с ним занял мой долбеж. Едем в поезде. Писать трудно, так как очень сильно качает.
22, 23 апреля. Пишу на вагонном столе. Станция Чен-Янг-Тен, рядом с городской стеной Пекина. Вчера прибыли в предместье Пекина Фенг-Тай. Там стоял состав Тупана. Меркулов, конечно, ругался, бегал по вагону и всячески выражал свое неудовольствие положением вещей. Так и ехали с бранью. Оказалось, что он занял у частей еще 500 долларов, так как не мог добиться их от Тупана. Меня пугает, что как будто бы между Тупаном и им чувствуется холодок. Они все реже и реже бывают вместе. В отношении военных частей Меркулов как-то скис после приказа подчинить особый отряд Нечаеву. Сегодня Сидамонидзе говорил с Нечаевым и вынес ответное впечатление. Меркулов не желает что-либо делать и не делает, отказывается от управления всеми частями. Чехов, конечно, повозится с Тупаном по этому поводу, раз не понимает человек создавшегося положения и предопределяет гибель всему, то нам стоит самим делать меры самосохранения. Видел Семенова, который искал меня. Засели мы крепко. Просил его «вытащить» и решил пойти к нему в вагон. Там познакомился с совершенно опустившимся Потуловым, бывшим артиллерийским офицером. Они оба на меня напали, но я пошел домой и сказал, что буду ужинать у Стеклова, пригласившего меня к себе. Стеклов, вопреки моему желанию, пошел меня провожать. Встретили Манжетного, его адъютанта и Комо-Фланцолева. Всю эту компанию Стеклов пригласил к себе.
24 апреля. Ужасно хочу спать – глаза слезятся. Происходит знакомство с Пекином и первые впечатления от этого.
25 апреля. Утром, часов в 10, пришел Николай Дионисьевич с Вс. Н. Ивановым, взял бумагу, на которой было написано «для Тупана», и уехал к нему. Ждал его, но не дождался. Поехал в училище. Приехал Танаев, рассказывает, что Тупан ездил делать смотр войскам, а мы и не знали этого. Хороша связь и хороши советники! С Воробьем пошли в Запретный город, куда нас пустили, на стены. Красиво смотреть на Императорский дворец с золотой крышей и желтой глазированной черепицей. По дороге к нему у стен на шестах – отрубленные головы. Ездили на трамвае к Храму Неба. Уезжаем в Ла-Фанг, будем делать смотр. Пришел и Кобылкин.
26 апреля. Мухи меня заели так, что пишу в фуражке. Меркулов хотел посетить наш вагон. Я сказал, чтобы ему поставили лестницу. Вместо благодарности он сказал нам такие «нежности», да по всем родственникам! Бедный он человек, сильно обидел Господь его голову!
27 апреля. Поехал в Духовную Миссию в Пекин. Вокруг миссии – жалкие лачуги. И это находится среди стен китайской столицы! Пекин так неинтересен, что и ходить по нему не хочется, грязная деревня, да и только. В миссии видна печать разрушения. Как-то все расползается, хотя довольно чисто. Здесь раньше заведовал делами генерал Карамышев. В результате у миссии получился 30-тысячный долг. Видел архиепископа Иннокентия – он стройный, выше среднего роста, с русой бородой. Живет в Китае больше 30 лет, пережил Боксерское восстание, когда была разрушена вся миссия, и он еле успел удрать с немногими православными китайцами. Теперь на месте старого храма и прежнего дома остались каменные основания-фундаменты. В братской могиле более 200 убитых православных китайцев. Наверху и внизу стоит церковь во имя Святого Николая Чудотворца – во имя 40 мучеников. Есть даже женская обитель с двумя монашенками. Все это помещается в углу. Он образован Северной и Восточной стенами. Собрались кое-кто из албазинцев. Тип – совершенно китайский, и нет даже намека на русское происхождение. По поводу строительства новых бронепоездов Милофу жмется, говорит, что это не нужно и дорого.
28 апреля. Приехал Чехов. Он был в Штабе Тупана и получил приказ о сформировании и постройке броневиков. Начштаба был очень удивлен, узнав, что броневики еще не построены. Тупан сердится на 65-ю дивизию за ее озорство и пьянство. Конкуренты Нечаева стараются ее всячески очернить и не скупятся на помои. Возможно, из-за этого 65-ю дивизию отводят в Ты-Чжао, между Тяньцзином и Цинанфу на отдых. Вообще, на всех русских стали смотреть неважно. Мухи заели, днем и вечером грызут.
30 апреля. Смотр конвоя. Впечатление – неважное.
4 мая. Явился Милофу с каким-то немцем, которого он рекомендовал как своего управляющего, и с недурненькой девочкой, якобы женой немца.
5 мая. Вчера искали бинокль Чехова, но не нашли. Возможно, что украли. Вообще, со здешней публикой надо быть осторожнее – кругом ворье.
6 мая. Ходил в китайский ресторанчик, была масса блюд, это стоило 4 доллара и 1 цент. Дал 5 долларов, все были очень довольны. Видел китайских девочек – ничего интересного. У Чехова опять украли бинокль. С Чжао вышло столкновение. Я ему дал сделать перевод на китайский язык, но он отказался и заявил, что на этом не остановится. Надо бы его поставить на место – скажу Николаю Дионисьевичу, а там посмотрим. Тупан Чжан вернул нас в город, где водил по домам, знакомя со своими временными женами. Здесь это запросто. Посмотрели мы их, этих цариц любви. Жалуются, что не дают покоя солдаты. Вчера Чжао было сделано указание, чтобы он переводил все бумаги, которые я ему буду давать для этого. В штабе – возня. Если Михайлов, Милофу и Ко – против Нечаева, то Куклин, Жирар де Сукантов, Карлов, Мрачковский, Стеклов – против Михайлова.