Белокурая гейша

Бакарр Джина

Я могу остаться в Чайном доме Оглядывающегося дерева и сделаться гейшей для важного человека, но никогда не сумею полюбить его. Сердце гейши может быть отдано лишь однажды, и свое я уже отдала.

Риду-сан.

Я почувствовала прикосновение руки к своему плечу.

–  Чего ты ждешь, Кимико-сан?
– спросила Марико.
– Поспеши - или потеряешь его.

–  Я не могу потерять

его. Этого не будет.

–  Так беги за ним, моя сестра-гейша. Вперед!

Я припустилась бегом, теряя свои сандалии на мокрой земле, с силой ударяя босыми ногами по камням мостовой. Я бежала и бежала. В легких моих полыхало пламя, но душа испытывала необычайную легкость. Я услышала чей-то крик, решила было, что это кричит Марико, но потом поняла, что это звук моего собственного голоса.

Большая капля дождя упала мне прямо на кончик носа, напомнив о том, что в ту ночь, когда я прибыла в Чайный дом Оглядывающегося дерева, также шел дождь. Теперь же пришло время уйти, следуя зову своего сердца.

–  Остановись! Остановись!– взывала я к Хисе, который тянул коляску вперед. Он замедлил бег, обернулся, а потом и вовсе остановился, качая головой в знак одобрения. К тому времени, как я добежала до конца узкой улочки, я совсем запыхалась и испытывала головокружение.

–  Что за… - услышала я донесший из коляски голос Рида.

Я бросилась к прикрытой навесом кабинке и воскликнула:

–  Я не позволю тебе уехать без меня, Рид-сан!

Я была боса и едва могла дышать, на лице моем выступили капельки пота, а рукава кимоно развевались, точно паруса корабля на ночном ветру.

Рид рывком отдернул шторку. На его прекрасном лице сияла широкая улыбка.

–  Ты уверена, что хочешь поехать со мной, Кэтлин?

–  Да, да, я уверена. Я… я хочу быть с тобой.

Рид усмехнулся:

Я надеялся, что ты изменишь свое решение. На случай, если так оно и случилось бы…

Он опустил руку и поднял со дна коляски мой маленький чемодан. Удивленная, я прикрыла рот рукой. Это был тот самый чемодан, с которым я прибыла в Чайный дом Оглядывающегося дерева три года назад.

–  Где ты это взял?
– поинтересовалась я.

–  Об этом позаботилась твоя мама-сан. Чемодан упаковали по ее приказу. Здесь твой паспорт, одежда и все, что может тебе понадобиться.

–  А что, если я все же не передумала бы?
– поддразнила я.

–  Тогда Юноша-рикша привез бы твои вещи обратно, - ответил Рид, ниже склоняясь ко

мне.
– Но я знал, что ты изменишь решение, особенно после того, как мы занимались с тобой любовью в бане, - чуть слышно прошептал он.

–  Ах ты, варвар!

–  А ты что же, думала, что будет наоборот?

Я рассмеялась:

–  Нет. Симойё-сан знала, что я не останусь в чайном доме. Она знала, что я принадлежу тебе.

–  Она-то знала, а вот сам я не осознавал вплоть до нынешней ночи, как много значит для тебя быть гейшей, Кэтлин. Тогда я не мог просить тебя оставить все это ради меня, но теперь прошу. Ты выйдешь за меня замуж?

Я раскинула свои широкие рукава кимоно в стороны, точно крылья бабочки.

–  О да, Рид-сан, да!

–  Забирайся внутрь, Кэтлин, чтобы я мог заключить тебя в объятия. Кроме того, начинается дождь. Хотя мне и нравится видеть, как твои напряженные острые соски на прекрасной груди проступают через влажный шелк кимоно, я бы предпочел, чтобы ты была рядом со мной и…

–  Рид-сан! Не рассказывай всем в Понто-Чо, что у тебя на уме!

–  Ты права, - согласился он. Хрипотца в его голосе заставила меня задрожать, будто бы я снова оказалась лежащей на холодной плитке в бане.
– Лучше я покажу тебе, как сильно тебя люблю.

–  Ты же не станешь заниматься со мной любовью прямо в рикше?

–  Давай проверим!

Я улыбнулась:

–  Непременно.

Воздух был очень свежим, а теплый дождь омывал мне лицо, когда Хиса опустил оглобли, а Рид помог мне сесть в коляску. Затем юноша снова помчался в ночи, которая внезапно стала напоминать волшебный сон, слишком хороший, чтобы заниматься его осмыслением, но то не был мир гейш, в который я была заброшена три года назад. Нас ожидал новый мир.

Крепко прижимая меня к себе, Рид сказал:

–  Я люблю тебя, Кэтлин. Ты принадлежишь мне навечно.

–  И я люблю тебя, Рид-сан.

Я содрогалась от его прикосновений, ощущая на себе его крепкие руки и широкий торс, прижимающийся к моим грудям. Но именно от ощущения его затвердевшего пениса, упирающегося в меня, я почувствовала, как увлажнилось мое лоно, полыхая жаром. Я застонала.

–  Ты всегда останешься моей белокурой гейшей, моей бабочкой, - прошептал Рид мне на ухо.

–  Даже бабочке нужно место, где она могла бы отдыхать по вечерам, - ответила я, кладя голову ему на плечо.
– И я свое уже нашла.