Белокурый циклон
Шрифт:
Эвелин села за руль, чтобы расстаться наконец со ставшим на их пути деревом.
Пастушонок поспешно отогнал своих коров подальше от машины. Мотор сначала застонал голосом умирающего тенора, потом как-то странно взвыл и умолк. Девушка делала попытку за попыткой. Она включала зажигание, давала газ, а мотор взвывал и глох. Профессор выглянул в проем от бывшей дверцы.
– Попробуйте дать задний ход. Дерево сломать вам вряд ли удастся – слишком оно толстое.
Ну, конечно же! Она все время пыталась поехать вперед!
Когда машина наконец-то оторвалась от дерева, что-то со звоном упало на землю. Это был бампер. Его тоже уложили в машину, рядом с дверцей, так что профессор сидел теперь в чем-то, напоминавшем склад запасных частей.
Тем не менее машина снова бодро неслась по шоссе.
– Вы тогда попросили меня передать вам йод, – проговорила Эвелин, и профессор, учтя возможный эффект торможения, уперся руками и ногами в борта машины.
– Полагаете, что можно рискнуть?
– Пожалуйста, вот ваш несессер. – Девушка протянула Баннистеру небольшую черную сумку.
Профессор раскрыл ее, но внутри был лишь большой оранжевый конверт.
– Извините… это моя, – пролепетала Эвелин, забирая сумку.
– Прежде всего я намерен не смазывать царапины йодом, а побриться, – решительно произнес профессор.
Эвелин пришла в отчаяние.
– Нас преследуют! Если учесть, какая у нас сейчас машина…
– Мисс Вестон! Вам не раз удавалось уговорить меня, но сейчас это безнадежно! Прошу вас, не надо спорить. Вполне возможно, что нас преследуют, может быть, нас убьют, но побриться я должен. Можете считать, что я приношу себя в жертву гигиене.
Эвелин не без некоторого злорадства воскликнула:
– Но мы оставили где-то ваш несессер!
В первый раз за всю дорогу профессор явно взволновался.
– Посмотрите получше! Это невозможно. Мои мыло и зубная паста! Бритвенный прибор…
– О!.. – Эвелин сейчас готова была убить профессора. В такое время думать о бритве и зубной пасте… Что за сноб! Речь идет о жизни и смерти, а он расстраивается из-за бритвенного прибора!
– Мы забыли его на месте аварии. Придется вернуться!
– Сэр!
– Не будем тратить зря слов, мисс Вестон.
– Самим идти навстречу смертельной опасности!
– Наша поездка и до сих пор не была детской игрой. Если мы все еще живы, это означает, что судьба, вопреки вашим усилиям, бережет эту машину. Стало быть, не следует терять надежду. Мы возвращаемся за несессером, мисс Вестон!
Эвелин поняла, что спорить напрасно.
С этой минуты она возненавидела несессер профессора. Отчаянно и убежденно, потому что успела полюбить Баннистера, а несессер явно старался в самом зародыше загубить это чувство.
Как раз об этом она и думала, разворачивая машину.
Сначала она подала машину назад, чтобы удобнее было повернуть ее, и при этом наткнулась на дерево. Обернувшись, чтобы посмотреть, в чем дело, Эвелин дернула машину вперед и ткнулась радиатором в придорожный столб. Профессор молчал. Опустив голову на руки, он угрюмо сидел, скорчившись на днище машины и напоминая картину, изображающую Марию среди развалин Карфагена. А что еще ему оставалось делать?
В конце концов, поскольку машина, кажется, способна была выдержать что угодно, им удалось развернуться. По счастью, проехав всего несколько километров, они наткнулись на тех самых трех коров и пастушка. В руках у мальчишки была черная сумка и, в обмен на небольшое вознаграждение, он охотно вернул ее владельцу. Вообще мальчишке в этот день везло – тут же неподалеку он только что нашел новенький автомобильный сигнал, но об этом он предпочел промолчать.
– А теперь поспешим! – взволнованно воскликнула Эвелин и наугад потянула за какую-то ручку. В ответ что-то взвыло, а что-то еще странно заскрежетало. Эвелин среагировала, сначала нажав на клаксон, а потом быстро включив указатель поворота. Бог весть почему, но странные звуки умолкли. Лорд научился уже с уважением относиться к тому своеобразному стилю, которым Эвелин водила машину. Практически всегда она делала не то, что следовало, но каким-то чудом они все-таки двигались вперед.
– Спешить мы никуда не будем! – твердым, как камень, голосом проговорил профессор. – Я должен побриться и причесаться. Дайте, пожалуйста, мой несессер.
– Пожалуйста! – Эвелин швырнула несессер на заднее сиденье и вышла из машины.
Она была вне себя от гнева. Жалкий педант! Баннистер тем временем, аккуратно установив зеркальце, начал намыливать щеки.
Эвелин нетерпеливо расхаживала взад и вперед по обочине дороги. Видит бог, она сделала бы намного разумнее, проявив больше интереса к маниакальной страсти профессора.
Да, в этом случае она увидела бы, как Баннистер извлек из несессера небольшую эмалированную коробочку, на крышке которой сидел дремлющий Будда, а потом вынул из нее бритвенный прибор.
В коробочке с «Дремлющим Буддой» профессор держал безопасную бритву, так что во все поездки Будда отправлялся вместе с профессором и его несессером. Профессор и понятия не имел о том, что является владельцем самого дорогого в мире бритвенного прибора – миллион фунтов стерлингов, если считать вместе с коробкой!
Моросил дождь. Дворники с легким шелестом стирали капли воды с остатков ветрового стекла.
Навстречу проехало несколько подвод, нагруженных деревом и овощами.
Вдалеке показался Лион. Встречное движение становилось все оживленнее, так что Эвелин то и дело приходилось пользоваться клаксоном. Случалось и так, что, вместо того чтобы включить сигнал, она включала фары или выдвигала пепельницу. Чертовски много всяких ручек в машине. Все одинаковые и все можно вертеть. В общем-то все обходилось благополучно – разве что на одном из поворотов она перевернула какую-то телегу, но скандал удалось уладить ценой нескольких франков. Кроме того, к числу пострадавших следовало добавить несколько куриц и собаку.