Беломорско-Балтийский канал имени Сталина

Сборник

Еще достраивались бараки, еще рубили деревья, прокладывая просеки, но уже начали углубляться котлованы.

Земля на южном склоне Водораздела оказалась каменистой: валуны лежали, образуя целые мостовые.

Беломорский «форд»

Люди еще не умели работать с камнем: один человек

безуспешно старался там, где должны были работать двое, или брались за работу трое, где нужно было только двух.

Методы работы были примитивные: камни носили в сетках, из сеток вываливали на «форды».

Беломорский «форд» — это тяжелая площадка на четырех маленьких сплошных деревянных колесах из обрубков дерева.

Тащили такой «форд» две лошади.

Рядом с «фордами» работали тачки. О тачках разговаривали много, их переделывали и перепробовали на тысячу способов.

Тачечное колесо было первым механизмом на Беломорстрое. Из тачечного колеса делали вагонетки, поворотные круги для вагонеток; десятники говорили, что из тачечного колеса только обеда нельзя сделать.

Тачечное колесо — вещь простая, но тачек нужно было много, и колес нехватало.

Рядом со станцией Медвежья гора стояли небольшие железнодорожные мастерские.

Здесь работало человек восемьдесят заключенных.

Чинили телеги, потом начали выковывать ерши — скобы для скрепления ряжей.

Литейной не было. Но вот оказалось, что на строительстве нехватает тачечных колес. Тачечное колесо — вещь простая, но все же для него нужно литье.

К заключенному Руденко, заведующему мехбазой, пришел заключенный Слива, бывший кулак. Он предложил построить вагранку для выплавки металла.

Долго на это не решались. Но тачечные колеса очень нужны. Наконец решили все-таки попробовать.

Первую беломорскую вагранку назвали «вагранка типа времен Петра Великого». Вагранка сейчас находится на Москва-канале, не в музее, а на производстве. Это кусок трубы высотой с два с половиной метра, диаметром восемьсот миллиметров. Внутри она футерована огнеупорным кирпичом. Эта труба насажена на кладку, в нижней части которой устроены фурмы.

Вагранка Сливы — нечто среднее между старыми горнами и настоящей вагранкой.

Эта вагранка работала неплохо, она отливала тачечные колеса.

Котлованы углублялись. Беломорский «форд» и тачка уже не могли справляться одни. Нужно было создавать краны.

Решено было строить краны — деррики — из дерева.

Трущиеся части кранов нужно было отлить. Заказали Олонецкому заводу. Олонецкий завод для Беломорстроя имел то преимущество, что, во-первых, он был ближе, а во-вторых — сговорчивее, чем Путиловский. Путиловский завод иногда браковал беломорские заказы из-за их технической неожиданности. Так были забракованы деревянные затворы Маткожненской плотины.

Их беломорцы испробовали потом на водоспусках и убедились, насколько был прав

конструктор-инженер Журин и насколько были консервативны и потому не правы путиловцы, отрицавшие возможность деревянных затворов.

Металлическое литье для дерриков никаких сомнений не возбуждало, но Олонецкий завод опаздывал.

Тогда отливка была произведена в мехбазе Беломорстроя. Вагранка дала Беломорстрою полторы тысячи тонн прекрасного металлического литья.

Начальник узла

Поезда Мурманской железной дороги всегда славились опаздыванием. Путь от Медвежки до Надвоиц недлинен, но поезд задерживается на разъездах. В вагонах много женщин: едут на свидание. Говорят все об одном и том же — о лагерях.

В одном купе высокий человек в длинной серой шинели внимательно читает книгу Пришвина.

«Смотришь на столбики пены. Они вечно отходят в тихое местечко под навес черной каменной глыбы, танцуют там на чуть колеблющейся воде. Но каждый из этих столбиков не такой, как другой. А дальше — и все различно, все не то в настоящую секунду, что в прошедшую, и ждешь неизвестной будущей секунды.

Очевидно какие-то силы влияют на падение воды, и в каждый момент все частички иные; водопад живет какой-то бесконечной сложной собственной жизнью…»

Это — описание Надвоицкого водопада. «В краю непуганых птиц» — книга о здешних местах. Внимательно читает ее Успенский. Поезд опаздывает — времени много. Надвоицкий водопад предназначен к упразднению, выше него должен стать узел четвертый.

Успенский отложил книгу и начал просматривать чертежи. На чертеже схема узла. К чертежу — докладная записка.

«Узел 4-й — Надвоицкий — имеет назначение кроме обеспечения транзитного судоходного пути создать выгозерский бьеф с подтопом реки Телекинки.

Этот узел скомпановать из водосбросной плотины № 21 на правом берегу и двухмерного шлюза № 10 на левом берегу с подходными каналами, изолированными от подходов к плотине. Русло реки Выг закрыть глухой плотиной…»

«Подпорные дамбы расположить…» — читает Успенский исписанные на машинке листки. Достает дорожку. На дорожке штрихами размечены дамбы, скобками — шлюзы и двумя черточками — плотины. Красной жирной чертой по карте проложен путь будущего канала.

Дамбы обозначены ничего не говорящими номерами.

Успенский, чтобы лучше запомнить и разобраться, надписывает названия. Самая длинная дамба называется Дубровая, по имени деревни, около которой расположена. Успенский смерил дамбу. На карте она не длиннее мизинца, в проекте длина ее значится в три с четвертью километра. Над плотиной № 21 Успенский надписал — «водосбросная», потом разметил карту какими-то крестиками и знаками — пометки для себя. В поезде от Медвежки до Надвоиц он заучивал названия своих объектов и уже не путал нумерации шлюзов и дамб. Он хотел знать свой узел. Надвоицкий узел.