Беломорско-Балтийский канал имени Сталина

Сборник

Он поставил себе целью спустить инженеров с их Олимпа, где они, увенчанные дипломами, чувствовали себя изолированными не только от критики, но прежде всего от живого реального дела.

Неизвестно, когда спал этот человек! После 18 часов напряженной работы совершенно бледный и особенно возбужденный, он собирал инженеров на ночные совещания, которые получили название «всенощных бдений». Здесь начиналась «промывка». Вот выдержки из стенограммы его речи:

«Вы употребляете свой авторитет инженера как средство воздействия на тех лиц, которых считаете недостаточно компетентными и кому можно сказать то или другое ученое слово. Между тем от вас требуется, чтобы вы отдали этот авторитет делу.

Вы раздуваете

сложность технических проблем, между тем понимать хорошее качество бетона — это не только привилегия гидротехника. Что нужно, чтобы сколотить приличную дамбу, — и инженер-химик и сахаровар поймет. Вы знаете значение для дамбы мелкозернистого и крупнозернистого песка и куда его нужно ссыпать — в какую сторону, а между тем у вас на работе сплошная каша. Кто объяснит происходящее на дамбе у инженера Скворцова, хотя он к тому же и гидротехник? Почему плохо расчищено основание под дамбу? Вы молчите? Ну скажите же что-нибудь членораздельное. Почему? Вы молчите, и остается предположить, что вы небрежно относитесь к работе и безучастны к вопросам качества.

Инженер Будасси заявляет, что он не может дать бетон хорошего качества, так как у него нет опытных людей. Так. А полтора месяца тому назад в Повенце было совещание по вопросам качества, и инженер Будасси категорически заверил, что бетон хорош на все 100 процентов. Это означает, что:

а) или вы тогда вводили в заблуждение строительство, что у вас бетон хорошего качества;

б) или, заверяя, что тогда у вас был прекрасный бетон, вы лишаете себя возможности говорить теперь о том, что у вас плохой бетон, потому что якобы у вас нет технического персонала. Что же, вам царь небесный помог тогда сделать прочный бетон? Я могу сказать больше: огромная часть работающих у вас приобрела за это время навык, повысила свою квалификацию, и наиболее беспомощны вы могли оказаться в первой стадии работ. Когда мы говорили о качестве сооружений, то тут надо искать настоящую причину плохого качества, а не подсовывать нам фальшивки в виде объективных причин. Их нет.

Руководство строительства сделало для инженерно-технического персонала самое большее, на что оно могло пойти: оно освободило его от забот о рабочей силе.

Материалы, которые мы даем отделениям, вполне доброкачественны, цемент такой, какому и на других стройках позавидуют. Недостатка в материалах нет. Чего еще нужно?

Вся ваша работа сводится к тому, чтобы: 1) производить ряд работ по скале и прочим грунтам — выемки, 2) земляные работы — по насыпям и наконец 3) деревянные конструкции. И то, и другое, и третье — дело очень малосложное, и для того, чтобы сколотить тот порядок, при котором было бы обеспечено качество, нужно немного: было бы только желание и интерес к делу, которое поручено инженерно-техническому персоналу».

Итак, метод завоевания авторитета оказался не таким, как предполагали пессимисты. Это не был путь террора, скорее это был марш логики. Логики с перцем, иронии. Силлогизмов, шипящих сарказмом и накаленных темпераментом. Система, когда каждый вывод дожимался до конца. Когда не вовремя посланная телеграмма превращалась в сковородку, на которой поджаривали телеграфиста, а кусок дерева, попавший в насыпь, оборачивался занозой в сердце прораба.

Но когда власть была завоевана, оказалось странное обстоятельство: на поле битвы не было ни убитых ни раненых. Было несколько контузий самолюбия, несколько задранных кверху носов получили ушибы, но никто не мог вспомнить, какое зло причинил им Френкель. И что уж совсем невероятно, — оглянувшись на поле сражения, люди увидели вокруг изумительный порядок, образцовую организованность — котлованы, куда стыдно было бросить окурок, шлюзы, сделанные со столярной тщательностью, деловые оживленные лица и четкий, сознательный, напряженный труд. Неуверенность исчезла, всюду чувствовался порядок. В этом видна

была рука Френкеля.

Что же произошло: властолюбец достиг власти, которой добивался, или организатор создал прекрасную систему работы? Не будем решать этой дилеммы по той простой причине, что ее не существует. Если мы будем глядеть с точки зрения того подчиненного, самолюбие которого было контужено и который не видит ничего кроме своей личной гордости, мы неминуемо решим вопрос тоже лично: мы скажем, что Френкель лично властолюбив.

Но если мы подойдем к делу объективно и спросим: как было выполнено задание, поставленное перед Френкелем ОГПУ, и какие результаты дала его деятельность, — мы принуждены будем признать: задача выполнена хорошо, результаты прекрасные. «Великий враг инженеров», «властолюбец» Френкель — вот что написал он в одном из своих донесений, уже недавних:

«Положение на Москанале себе отчетливо представляю. Инженеров вы получите с большим опытом и знаниями, чем они имели, начав работу на Беломорстрое. Даже сравнить невозможно. Выросли и начальники отделений, некоторые достигли громадного роста и могут составить серьезную точку опоры на любой стройке. На Москанале вы на них не нарадуетесь».

Итак проблему властолюбия надо снять как ненужный и только путающий психологический нарост.

Надо говорить о единоначалии.

Оно было достигнуто методами металлической логики и дисциплины. Правда, и то и другое было гипертрофировано, было сдобрено безжалостным сарказмом и сухостью, когда ни одно человеческое чувство казалось не было доступно этому начальнику, знавшему только дело, только цель.

Но ни одно явление нельзя рассматривать изолированно, и тем более нельзя рассматривать деятельность организатора отдельно от того, что именно он организует. Условия работы Френкеля требовали жесткости и твердости. Здесь мягкость была более опасна, чем сухость, пусть она и неприятна. Здесь непримиримость и справедливость должны были заменить доброжелательную снисходительность. Морально и политически развинченных людей надо было прежде всего ввести в четкое русло труда, дисциплины, ответственности, — без этого нет перековки, без этого не могло быть и стройки.

В одной из речей Френкеля мы находим интересную фразу, открывающую нам еще одну причину его поведения.

«Беспокойство никому не заказано, — говорит он. — В том-то и задача, чтобы вызвать это чувство беспокойства, ликвидировать инертное, безучастное, порой бездушное отношение к качеству сооружений».

И если вспомнить, насколько инертны, безучастны и порой бездушны были люди, которых нашел Френкель на трассе, то станет понятным даже его сарказм, приводивший в ярость окружающих. Это личное качество Френкеля оказалось тут методом воздействия, целесообразным до конца. Оно было тем острым бродильным ферментом, который, будучи впрыснутым в людей, будил в них самолюбие, вызывал в них чувство соревнования, стремление реабилитировать себя, т. е. все то, от чего в условиях заключения люди готовы отказаться, чувствуя себя морально разбитыми.

Вероятно успех Френкеля в большой мере обеспечен был тем, что его личные качества чрезвычайно подошли к условиям работы в лагерях? — скажут нам. Возможно. Но кто решится утверждать, что Френкель на Беломорстрое проявил все свои личные качества? Что в условиях другой стройки, где потребуются другие методы, он как удивительный саморегулирующийся аппарат не окажется вдруг обладающим совершенно иными личными свойствами?

Метод психологических изысканий здесь непригоден.

— Об этих делах, — говорит Френкель, — надо рассуждать не с точки зрения психологических эмоций, это путь ненадежный и неверный. Нельзя строить ответственные сооружения на основе экскурсий в область капризов психики, никому неведомых и никому непонятных.