Белые пароходы

Железников Владимир Карпович

Глеб промолчал, и Павлик промолчал. Видел, что отец в неважном настроении. И не ошибся. Утром, когда он еще лежал в кровати, услышал разговор родителей.

– Значит, мы опять не поедем?
– спросила Рита.
– Я собиралась, ждала. Павлик тоже ждал. В институте всем расхвасталась.

– Я сейчас не могу уехать из экспедиции. Потерпи еще месяц.

– Ах, опять двадцать пять! Месяц, еще месяц!.. Я уже жду десять лет: Это выше моих сил. Если ты не устал, подумай обо мне.

– Уехать сейчас из экспедиции я не могу, - сказал Глеб.
–

Мы ведь сделали еще только три скважины. Столько лет я этого добивался, а теперь, когда мне дали первую буровую, я уеду? Это просто предательство!

– Ты любишь громкие слова. "Предательство"!
– сказала Рита каким-то неестественным голосом.
– Это смешно, но в доме до сих пор никто не знает даже нашей фамилии. Меня называют женой рудокопа, Павлика - сыном рудокопа.

– Ну хорошо, - сказал Глеб.
– Хватит.

– Что хорошо?
– спросила Рита. У нее все еще был неестественный голос.

– Ты поедешь с Павликом к морю, - сказал Глеб. Пожалуй, он тоже говорил неестественным голосом.
– Будешь там купаться и загорать, смотреть на свое синее небо и на свои белые пароходы.

– Хорошо, - сказала Рита.
– Я поеду!

– Хорошо, - сказал Глеб.
– Поезжай!

Они оба сказали "хорошо", хотя ничего хорошего в их разговоре не было. Из всей этой истории Павлик усвоил только одно: лучше, когда родители разговаривают естественными голосами.

* * *

Они приехали в Гагру, сняли комнату и тут же побежали к морю.

По дороге на пляж их остановил старшина-милиционер. Он строго посмотрел и сказал:

– Старшина Нанба. Добро пожаловать к нам в город, но имейте в виду, что у нас женщинам в брюках ходить не полагается: в кино не пускают, в ресторан тоже не пускают.

– Хорошо, - ответила Рита.
– Мы только приехали, а в дороге, знаете, удобнее в брюках.

– Удобно - это еще не значит достойно, - сказал Нанба.
– Женщина ходит в платье, мужчина - в брюках. Тысячи лет.

– Ну, знаете ли, с тех пор многое изменилось, - сказала Рита.

– Но не в этом, - ответил Нанба.

На пляже собралось много народу, невозможно было найти свободного места. Рита и Павлик стояли в полной растерянности. Их ошеломила эта новизна лиц, эта шумная разноцветная толпа, это сверкающее солнце. Но тут какой-то мужчина в больших зеленых очках потеснился, и они быстро разделись на небольшом клочке земли и побежали в море.

Хорошо Рите - она отлично плавала, а Павлику пришлось барахтаться у берега, среди совсем маленьких ребят. Поэтому ему скоро надоело, и он вернулся к тому месту, где они разделись, и лег загорать.

– Смотри, сгоришь, - сказал мужчина в очках.
– Недавно приехали?

– Сегодня, - ответил Павлик.
– Мы самолетом прилетели.

– Твоя сестра отлично плавает, - сказал мужчина.

Павлик посмотрел в море и увидел вдали, среди ослепительных морских бликов, беленькую шапочку матери.

– Это не сестра, - сказал он не очень дружелюбно, потому что вдруг неожиданно вспомнил отца.
– Это моя мать.

– А-а...
– протянул мужчина.
– Так, так. Присмотри за вещами, а я поплаваю.

Он стремительно бросился к воде, нырнул в наступающую волну, вынырнул и поплыл вперед. Павлик следил за ним. Сначала мужчина плыл опустив голову в воду, сильно взмахивая руками, потом поднял голову и подплыл к Рите. Они о чем-то там разговаривали, а Павлик смотрел на них, и настроение у него совсем испортилось. Он скосил глаза на аккуратно сложенные вещи мужчины и увидал бинокль.

Он подумал, подумал и решил воспользоваться биноклем - в конце концов, тот же попросил его посторожить вещи.

Павлик взял бинокль и направил в море. Лица Риты и мужчины стали большими, и казалось неестественным то, что он видит, как шевелятся их губы, а слов не слышит.

Мужчина что-то говорил, а Рита улыбалась.

Павлик ее очень хорошо видел. Даже прямые короткие брови, даже глаза с подкрашенными уголками. Он положил бинокль и отвернулся.

Рита вышла из моря, подошла к Павлику и стала хлопать его влажными, холодными руками по спине.

Павлик поднял голову, посмотрел на мать и улыбнулся. Не мог он не улыбнуться, потому что она была такая веселая, красивая и все вокруг на нее смотрели.

– Пошли, я тебя буду учить плавать, - сказала Рита.

– Пошли, - ответил Павлик.

Он даже не оглянулся на соседа.

Рита поддерживала его, а он отчаянно бил ногами, лупил руками. Лотом он увидал, что их сосед направил на них бинокль. "Смотри, смотри, - подумал Павлик.
– Смотри, смотри, как нам весело и хорошо вдвоем. И вовсе мы не нуждаемся, чтобы кто-то посторонний забавлял нас своими разговорами".

– Белый пароход, - сказала Рита.

И Павлик увидал первый белый пароход. Он шел по самой кромке моря, там, где оно сливалось с небом. И было даже непонятно, то ли он идет по морю, то ли летит по небу.

– Ох, здорово!
– сказал Павлик.
– Жалко, нет с нами Глеба.

– Да, - ответила Рита.
– Конечно, жалко.

В этот же день они отправили Глебу телеграмму со своим адресом. Теперь они каждый день утром, перед тем как идти на пляж, заходили на почту и в окошке "До востребования" спрашивали, нет ли письма Головиной Маргарите Петровне. Но Головиной писем не было. Не писали писем Головиной.

– Ну и ладно, - сказала Рита.
– Не пишет - и не надо. Давай теперь два дня не ходить на почту.

Павлик промолчал: два дня не ходить на почту - это было слишком. На следующий день он ни слова не говоря завернул опять к почте, но мать остановила его.

– Мы же договорились не ходить на почту, - сказала Рита.

– А вдруг нам пришло письмо!
– ответил Павлик.

– Нет там никаких писем, - сказала Рита.
– Знаешь что? Давай зайдем вечером, когда прибудет вторая почта.