Белые погоны
Шрифт:
«Готово, — отрапортовала подруга. — Чем тебе помочь?»
«Обездвижь его и приведи в чувство. Он должен быть способен разговаривать, но не кричать. Сможешь?»
«В идентификационном браслете присутствует взрывчатка, — напомнила она. — И стоит блок-контролер, который активизирует немедленный взрыв при резком отклонении параметров физического состояния субъекта».
«В смысле, если у него начнет зашкаливать пульс, браслет его сразу убьет?»
«При отсутствии пульса блок тоже сработает».
Я скривился.
Перестраховщики, блин… видимо, чтобы уж наверняка: нет тела — нет дела. Но тогда тем более крот мне попался непростой и надо непременно развязать ему язык.
«Ты сможешь отключить этот блок?»
«Уже отключила. Все системы браслета деактивированы. Маячок не работает. Любая запись, доступ в Сеть, передача данных с устройства невозможны».
Я наклонился и, сняв браслет с мужика, на всякий случай отбросил его к окну — даже если он вдруг рванет, то меня уже не заденет. После чего велел Эмме привести мужика в чувство и, как только он открыл глаза, спокойно спросил:
— На кого работаешь?
Мужик, мгновенно сориентировавшись, быстро повел глазами туда-сюда и, поняв, что посторонних нет, напрягся так, что аж лицо побагровело. Правда, ему это мало чем помогло — заблокированные нервные импульсы не позволили ему даже пальцем шевельнуть. Тогда как я, дождавшись, пока он успокоится и все осознает, все так же ровно спросил:
— Кто тебя послал? Кто отдает тебе приказы?
Он напрягся снова. Вены на его шее угрожающе вздулись, лицо снова налилось кровью, а белки глаз прямо потемнели от проступивших на них кровеносных сосудов.
— Кто велел меня убить?
Мужик уставился на меня так, что я бы, наверное, вздрогнул, если бы мог сейчас бояться. Но он все равно не раскрыл рта и всем видом показал, что сдохнет, но будет молчать.
После чего я принял другое решение и так же спокойно велел подруге:
«Эмма, активируй у него в башке все болевые центры. Пусть его рецепторы сходят с ума от малейшей стимуляции».
У мужика внезапно расширились зрачки. Лицо побелело так, что это выглядело совсем уж страшно. Потом его затрясло, он сдавленно захрипел, закатил глаза и какое-то время почти беззвучно содрогался от боли, которой я так щедро его наградил.
«Достаточно», — так же ровно бросил я, когда мужика выгнуло так, что он вот-вот мог бы сломать себе шею.
Убийца тут же обмяк, шумно задышал. А когда пришел в себя и снова увидел меня, отчетливо скрипнул зубами.
Я спокойно на него посмотрел.
— Мне все равно, кто ты такой и какое у тебя было задание изначально. Мне наплевать, выживешь ты сегодня или умрешь. Мне тем более наплевать, есть ли у тебя личные счеты к Хатхэ или есть ли они у твоего босса. Все, что мне нужно, это имя. Кто велел меня убить? На кого ты работаешь?
Мужик, на свою беду, оказался стойким. Настоящий цепной пес. Упрямый. Крепкий. Живучий и преданный хозяину всей душой. Верой и правдой служащий тому, кто его вырастил. Готовый ради него на все, вплоть до того, чтобы годами внедряться в окружение его врагов, а потом долго и терпеливо ждать, когда же наконец раздастся долгожданный приказ.
Ударить незаметно в спину… устроить поджог… отравить… убить… взорвать… похитить и пытать малолетнего ребенка…
Такие точно не бывают простыми шестерками. Слишком уж хороши. Слишком опасны. Для таких людей не существует ничего важнее служения и долга. Ни чести, ни страха, ни сомнений. Только преданность, причем личная преданность. Так что он точно знал то, что мне нужно, однако до последнего не хотел говорить.
«Ментальный блок, — с сожалением констатировала Эмма, когда мокрый от пота мужик в очередной раз закатил глаза и обмяк. — Где-то глубоко, в нервных ядрах… сам он ничего не скажет. И не захочет, и не сможет. Здесь нужны особые знания и инструменты».
Я тогда еще подумал, что в моем арсенале ни подобных знаний, ни инструментов нет, но тут неожиданно ожила почти позабытая за ненадобностью справочная.
Одновременно с этим у меня перед глазами пронеслась целая вереница ярких картинок. Затем промелькнули страницы из какой-то занимательной книги. После чего я сузил глаза и, наклонившись, обхватил голову полумертвого убийцы обеими руками. А затем выпустил из пальцев тонкие длинные найниитовые спицы и, без труда пробив кости черепа, с легкостью вогнал их в мозг убийцы. Именно так, как мне только что показали.
При этом ни малейших сомнений, ни угрызений совести я не испытывал. Действовал быстро, хладнокровно, с полным пониманием того, что делаю. Просто потому что мне нужна была эта информация, и я намеревался получить ее любым способом.
От новой боли мужик вздрогнул и распахнул глаза, запрокинув голову так, что это было уже опасно. Его лицо задергалось, искривилось, из глаз брызнули слезы. Он захрипел, будучи не в силах противиться вонзившимся в его мозг иглам. А когда я задал ему все тот же простой вопрос, тихо взвыл, задергался еще сильнее, но с неимоверным трудом все-таки выдавил, выплюнул, буквально выблевал из себя одно-единственное имя:
— Бос… хо!
— Благодарю, — холодно ответил я, отнимая от его головы окровавленные руки, в которые, словно когти, стремительно втягивался не нужный больше найниит.
«Эмма, ты все записала?»
«Конечно, Адрэа».
— Отлично, — так же холодно произнес я, поднявшись с пола, и коротко глянул на неподвижное тело у себя под ногами. — Кажется, клиент готов. А значит, настало время вызывать подмогу.
Глава 12
На протяжении следующих двух рэйнов в моем номере было шумно, многолюдно и вообще не слишком комфортно находиться.
Когда я позвонил портье и сообщил, что у меня в номере мертвец, в отеле тут же поднялась страшная суета. На этаж мгновенно набежала охрана, все комнаты в округе вскрыли, помещения осмотрели, труп внимательно изучили и унесли. А меня, естественно, тщательно допросили, причем не единожды, так что к тому моменту, как предварительное выяснение обстоятельств подошло к концу, я порядком устал, проголодался и был бы не прочь побыть в одиночестве.
Само собой, к появлению посторонних я подготовился.