Белые волки Перуна
Шрифт:
– Проводи до ворот.
Не станешь же с чужой женой уединяться в подклеть, а поговорить надо, если не вдали от чужих глаз, то хотя бы в стороне от любопытных ушей.
– Ты, жёнка, не дури, - предостерёг Ладомир.
– Уронишь боярскую честь, не Изяслав, а я учиню тебе спрос. Не можешь перетоптаться с годик, пока парнишка войдет в лета?
– Когда мы встретились с тобой, ты был в его годах. А Изяслав только сопит в плечо и всё без толку.
Вообще-то женщину понять можно – наверное, это большая для неё мука, чтобы при муже и без мужа, а уж Милаве с её жадностью до мужских ласк и подавно.
–
– Как же ему почувствовать себя над тобой боярином, если ты ему слово не даёшь сказать? А раз он в доме своём не хозяин, так как же ему стоять над чёрным людом. И что тогда станется с тобой - стопчут и Изяслава и тебя с твоим потомством.
– Так неужели я виновата, если он такой квёлый, - вздыбилась Милава.
– Будешь, кобыла, копытом бить - взгрею, - пообещал Ладомир.
– Мне здесь на плешанских землях нужен сильный боярин, а Изяслав парнишка неглупый и расторопный. Если ты, лебедица белая, не забьёшь его крылами ненароком, то будет из него толк.
– И что я, по-твоему, делать должна?
– Найди ему девчонку его годов, тихую и покорную. Пусть он над ней почувствует себя соколом, а тогда уж и подваливай к нему под бочок.
– Надоумил, - фыркнула Милава.
– Стану я срамоту разводить в собственном доме.
Ладомир в ответ только рассмеялся. Милава - женщина неглупая, а потому сама теперь разберется, где польза ей, а где вред. По- доброму если брать, то потискать её следовало где-нибудь на сеновале, чтобы сбить жар в теле, но негоже воеводе рушить порядок и разевать рот на чужое добро. А жаль. Не жёнка Милава, а вила лесная, как ласкать начнёт, так дух захватывает. И сейчас, стоя у ворот, стан так выгибает, что упругие груди рвут полотно. Одно только и держит Ладомира, что холопей полон двор.
– Ты зачем Кариславовы земли раздаёшь? Карислав разве не братан Судиславу, а Судиславовы земли, по слову Великого князя, отошли к Изяславу.
– Не разевай, жёнка, рот на чужое добро, - остудил Милаву Ладомир.
– Об этом мы с боярином Хабаром уже договорились. Изяславу бы Судиславову вотчину удержать, и то будет много.
Ладомир, садясь в седло, хлопнул себя в раздражении витенем по сапогу. Вот порода Хабарова, всё время норовит хапнуть выше горла! Земли Карислава воевода отдал самым многочисленным плешанским родам, а за это они ему в дружину поставили тридцать конных мечников да пеших ратников обязались выставить сотню. И выходило теперь, что воевода и боярин Ладомир один из самых сильных в полоцких землях. Милаве этого не понять, а вот боярин Хабар одобрил старания Ладомира: хоть и жаден новгородец, а не без ума. В этом, наверное, и разница между слабой жёнкой и сильным мужем, что жёнка под себя гребёт не разбирая, а муж не только десницей шевелит, но и разумом.
– Тебя Морей спрашивал, - встретил у крыльца Ладомира Ратибор.
– Тоже хочет рядиться.
Морей доводился Киряю братаном, но мира между ними не было - то ли земели не поделили, то ли в чести не сошлись. Войнег Морею не доверял и стоял на том, чтобы гнать его с Плеши. Ратибор был против - Морей за боярина Киряя не ответчик, да и не так много Мореев в городке, чтобы их бояться. А начни их гнать ни за что, ни про что, так все плешане всполошатся.
Сам Морей вёл себя тихо, а потому и Ладомир ждал, не желая слыть в Плеши задирой. По чести сказать, ему дело не было до Мореевой вотчины, да и не настолько велики были те земли, чтобы из-за них собачиться.
– Морей обещает выставить десять конных мечников, если оставишь за ним вотчину.
– Ладно, - махнул рукой Ладомир.
– Я согласен.
Глава 3
Ятвяжские земли
За делами и заботами не заметили, как первый летний месяц упорхнул шустрой птичкой, и тут же вернувшийся от ятвягов боярин Хабар застучал по половицам Ладомирова дома червлёными сапожками. Боярин Вельямид, прибывший Двиною навестить дочерей за день до возвращения Хабара, сидел тут же, распустив по потному брюху рубаху. Приплыл Вельямид не один, а с полусотней мечников, на ходкой и крепкой ладье. Ладомир сразу понял, что принесло дорогого тестя неспроста, а уж когда Хабар как бы невзначай стал говорить о богатстве ятвяжских городов, тут и вовсе всё стало ясно.
– На ятвяжских землях сильного князя нет, всем заправляют волхвы Велняса, - зачастил Хабар.
– Со всех земель приморских, варяжских и фряжских стекаются в те городки товары. Земля богатейшая и бесхозная. Коли князь Владимир под себя не возьмет эти земли, то сделают это другие.
– И что ты предлагаешь?
– спросил Вельямид, словно не сразу взял в толк, к чему клонит Хабар.
– Ограбить те городки предлагает боярин Хабар, - засмеялся Войнег.
– И обложить ближних к нам ятвягов данью. Благо сила у нас есть.
– На разбой сил хватит, а что будет, если ятвяги соберут войско да пойдут в отместку на Плешь?
– спросил Ратибор.
– На это у нас есть поддержка боярина Позвизда, да и князь Владимир не оставит нас в беде, - уверенно ответил Хабар.
Ладомир покосился на ведуна Гула, прибывшего вместе с боярином Вельямидом, и, вероятно, неспроста, хотя тот не проронил пока ни единого слова, а сидел себе тихонечко на лавке, распустив длинную белую бороду до самых колен. Там где кровь и война, там обязательно и Перуновы волхвы.
– Упрямые кривичи не желают кланяться Перуну, а привечают бога Велняса и жертвуют ему златом, мёдом и пушным зверем, а от этого Ударяющему большая обида. Разве тот Велняс не жалкое подобие Велеса, а Скотий бог всегда стоял ниже Ударяющего. Старшина кривецкая слушает кудесника Велняса Криве, а не Великого князя Владимира. Воля князя Владимира - это воля Перуна, а поэтому тот, кто кланяется иным богам, и Великому князю, и Ударяющему богу враг. Нет на славянских землях бога могущественнее Перуна и князя могущественнее Владимира - это всем должно быть известно, и ближним, и дальним.
Говорил седобородый Гул тихо, но этот тихий голос звучал на удивление твёрдо, так, что ни у кого не возникало сомнений в весомости произносимых слов.
А у Перуновых Волков и выбора не было - для того они и рыщут по белу свету, чтобы слово Ударяющего, прозвучавшее из уст волхвов, залетело в каждое ухо. Боярин Вельямид кивал головой на слова Гула, у боярина Хабара рожа лоснилась от удовольствия, а Ладомир прикидывал в уме, сколько он может собрать мечников под свою руку, чтобы выполнить волю Перуна.