Белые волки
Шрифт:
— Бери сундук, иди за мной!
Дмитрий взял чемодан, пошел за сол-
датом. У входа в дом остановил часовой.
— Что за человек?
— Со степи. В степи поймали. Из Боль-
шевизии.
— Проходи!
Прошли в дом. В первой половине — му-
жики, бабы, ребятишки. У стен на лавках
сидело пять-шесть солдат с ружьями.
— Подожди здесь!
Солдат открыл дверь в другую половину.
— Человека поймали, господин поручик!
—
— От большевиков ехал.
— Давай его сюда!
Солдат оглянулся на Дмитрия.
— Ну, ты, иди!
Дмитрий вошел за солдатом. За двумя
составленными столами сидело несколько
офицеров. На одном конце стола лежала
разложенная карта, кучи бумаг. На другом
кипел самовар, стоял горшок с молоком,
на жестяной эмалированной тарелке хлеб,
рядом яйца, в разорванном конверте табак,
большая коробка гильз.
Офицеры внимательно и подозрительно
осмотрели Дмитрия. Один встал из-за стола,
подошел к Дмитрию.
— Из Большевизии?
— Из Большевизии, господин поручик!
— Большевик?
Уставился в Дмитрия пытливым взглядом.
Дмитрий спокойно выдержал взгляд.
— От большевиков бегу. Я учитель. Не-
возможно интеллигенции у большевиков жить.
Офицер фыркнул.
— Рассказывайте сказки! Знаем мы вашеі о
брата. Обыскать!
Двое солдат бросились обыскивать. Вы-
тряхнули все из чемодана на пол. Перебирали
и перетряхивали каждую вещь. Тщательно
прощупывали рубцы на белье, некоторые даже
распарывали, — подозрительными казались по
толщине, — не зашито ли что. Окончив, все
в беспорядке сложили обратно в чемодан.
Стали обыскивать одежду. Вынули бу-
мажник.
— Деньги советские, господин поручик!
Солдат передал бумажник офицеру.
С интересом стали рассматривать.
— Зачем же в Ьольшевизии деньги, там
все даром?
Офицер насмешливо улыбнулся.
— Кому даром, господин поручик, а кому
и за деньги ничего нет.
Дмитрий совершенно овладел собой,
спокойно говорил. Офицер взглянул на
него все еще недоверчиво.
— Раздеть его!
Дмитрий притворился рассерженным.
— Господин поручик, вы напрасно будете
беспокоиться. Я действительно тот, за кого
себя выдаю. Бежал из Большевизии оттого,
что там, повторяю, нельзя интеллигенту жить.
Творится что-то дикое, кошмарное, словами
нельзя передать всего!
— Как же вы пробирались без документа?
Где у вас документ?
Дмитрий ударил себя по лбу.
О Белые волки о I
— Совсем из головы вон. Да ведь у меня
есть документ!
Быстро сел на пол, снял сапог с ноги,
вынул нож из кармана. Отпорол подошву.
— У меня здесь паспорт старый.
Протянул офицеру паспортную книжку-
Ивана Петровича Мурыгина.
Тщательно осмотрели книжку со всех
сторон.
__ Почему же вы сразу не показали пас-
порта?
Дмитрий улыбнулся.
— Забыл со страху. Ведь вы знаете, что
там про сибирские войска распускают. Будто
при переходе границы убивают на месте без
всяких разговоров.
Офицер выругался.
— Вот сволочь большевистская! И не-
ужели этому верят?
— Верят не верят, а все-таки боязно.
А ну, как и вправду без суда и следствия!
Там всяких страхов натерпелся, да еще,
думаю, здесь неизвестно что будет.
— А советский документ у вас был?
— Был. Вот уж из последней деревни
выехал, изорвал. Думаю, без документа еще
суд да дело, хоть расспросят, может быть, ну,
а с советским документом прямо на месте
пристрелят.
— Напугали-таки здорово вас.
Дмитрий виновато улыбнулся.
— Откуда же нам знать? Ведь отсюда
никакие известия не проникают. А то, что
сообщается в советских газетах, вы, наверно,
знаете какого сорта?
Офицер все еще вертел книжку в
руках.
— Так как вас звать?
— Мурыгин, Иван Петрович Мурыгин.
Так. Ну, садитесь с нами чай пить.
Протянул Мурыгину книжку. Вынул бу-
мажник, отобрал с десяток советских де-
нежных знаков и положил на стол.
— Вот, может, поинтересуетесь. Все рав-
но здесь не нужны будут.
Взяли, поблагодарили.
— Ну, что там в Большевизии, рас-
скажите.
– Да что там? Жить нельзя интеллигенту.
Все под подозрением. Каждый интеллигент —
буржуй и контрреволюционер. Тюрьмы всюду
переполнены. Расстреливают массами. Хлеба
нет, голодовка форменная. Пегроград выми-
рает. На улицах трупы, не на чем вывозить,
всех лошадей поели. Поели собак и кошек.
Здания разрушены, деревянные дома раста-
скивают на топливо. В Москве то же самое.
Дороговизна невероятная. Все, кто может,
бегут. Ждут, как светлого Христова воскре-
сения, прихода сибиряков или с юга Дени-
кина. В провинции всюду крестьянские вос-