Белый Бурхан
Шрифт:
— Завтра в Кырлык съезжу, — решил Яшканчи, — поговорю со стариками, совета попрошу. Да и Чета Чалпана надо разыскать, передать ему привет от Оинчы…
Адымаш не отозвалась — она уже крепко спала.
Кырлык — это горстка разбросанных как попало чадыров и аилов, два-три деревянных домика с плоскими крышами, над которыми торчали длинные и кривые трубы, слепленные из глины и мелких камней, разбитых казанов и дырявых ведер. Позади некоторых жилищ тянулись полоски ячменя и табака. Но в Кырлыке жил свой кам, что уже само по себе давало этому стойбищу вес не только у алтайцев, но и у русских, которые называли его деревней.
Новый человек здесь-событие. Лишь стоило Яшканчи появиться
— Какие новости в горах?
— Как орусы свою дорогу строят и зачем она Алтаю?
— Почему бы ту дорогу через Кырлык на Карагай не пустить?
— А правда ли, что на той дороге можно денег на целую отару заработать и сразу стать богатым?
Удовлетворив первый пласт любопытства, Яшканчи начал отвечать на второй его пласт — более тяжелый.
— Не жену ли ищет себе гость?
— Не купит ли гость скот на мясо?
— Кого из знакомых в Кырлык искать приехал? И тут Яшканчи, отмахнувшись от других вопросов, ответил на самый последний:
— Я ищу Чета Чалпана. [143] К нему приехал. Тотчас все притихли: имя пастуха пользовалось уважением. Но зато истошнее заголосила ребятня и свирепее залаял и одуревшие от шума и суетни собаки.
143
Чет Чалпан, Чет Челпанов — алтаец второй дючины из сеока кобок. Сведения о его имущественном положении противоречивы: в одних случаях его называют бедным пастухом, в других (в момент ареста) — человеком среднего достатка (имел пять лошадей и сорок овец). Тестем Ч. Ч. был крупный бай Маркитан, сын которого был женат на сестре известного на Алтае Кульджина. После разгона Моления (мургуль) в урочище Теренг и окончания судебного процесса Ч. Ч. вернулся в долину р. Кырлык. Есть свидетельства, что в 1913 г. он жил в урочище Шиверта в районе Ябогана. По мнению М. Соболева, видевшего Ч. Ч. в 1911 г., последний был почти всеми забыт, «его авторитет упал». Сведения о дальнейшей судьбе Ч. Ч. отсутствуют.
— На яйлю он! Утром уехал!
И вдруг все расступились: к Яшканчи шел кам. Остановился, бесцеремонно осмотрел гостя, точно он был не человек, и диковинный зверь, спросил хрипло:
— Меня ищешь?
— Нет, кам мне не нужен.
Ядовитая ухмылка дрогнула на тонких потрескавшихся губах грозы и пророка затерянного в горах стойбища:
— Я — кам Яжнай! Меня все горы и долины знают!
— Я не знаю. Из всех камов знал только Оинчы.
И тотчас будто маска слетела с лица Яжная: улыбка стала заискивающей, глаза забегали, на щеках заиграл легкий румянец, обе руки поспешно поплыли навстречу гостю:
— Как же, как же! Оинчы — знаменитый кам! Это у него на камлании ржут целые табуны лошадей, летают птицы над головами, роняя перья в огонь, скалы разваливаются от одного его взгляда, люди деревенеют и не чувствуют боли, если даже у них горят сапоги… Как же! Кам Оинчы — великий кам!.. Он будет у тебя в гостях?
— Он уже был у меня в гостях! И сказал, чтобы я кочевал в Терен-Кообы к Чету Чалпану, которого выбрало само небо для великого дела!
Переглянулись старики, двинулись, постукивая палками, к Яжнаю, тесня его от гостя, который сам отказался от кама. Теперь каждый из них спешил зазвать гостя в свой аил, к своему очагу: человек, которому великий кам доводится не только хорошим знакомым, но и дает таинственное поручение особый человек! И новостей у него много, и послушать его рассказы праздник…
Подумав, Яшканчи все-таки выбрал кама Яжная:
— Может, совет хороший дашь?
— Слышали? — строго спросил кам Яжнай у собравшихся. — Друг самого кама Оинчы приехал ко мне за советом!
В его глазах горела нескрываемая радость: как бы ни презирали вы меня, своего кама, здесь, в Кырлыке, чужие люди более почтительны ко мне! — Будь моим гостем!
У Яжная не было ни араки, ни мяса. Только чашку перекисшего чегеня мог он предложить гостю. А когда тот отказался, начал жаловаться:
— Плохой народ в Кырлыке! Эрлика забыли даже старики, которым завтра уходить за горькой солью и пить воду из реки Тойбодым. [144] Кермесов даже сопливые мальчишки не боятся! Духам не жертвуют, обо обходят стороной, будто это простые груды камней… Разврат и срам кругом! Женщины мужчин своего сеока по именам называют!.. Кермежеков и тех не угощают аракой и не окуривают дымом из трубки… Даже мне, своему каму, лишней горсти ячменя не дадут!
На самом видном месте у Яжная висел бубен — лунный диск с рукоятью в форме головы с немигающими медными пуговицами вместо глаз. Если судить по толстому слою пыли и копоти на коже, Яжнай уже и сам не помнил, когда брал его в руки последний раз. Оттого и жалуется на людей, что те отвернулись от него?
144
Подземная река горя и несчастий. (Примечания автора.)
— Может, ты плохой кам? — равнодушно спросил Яшканчи, поняв, что никакого совета от Яжная он не получит. — Тебя боятся и потому не любят. Я знал одного такого кама…
— Я — хороший кам! — обиделся хозяин аила. — Я не потакаю им, не поддакиваю, не заглядываю в рот и за это они меня не любят! Ты, вот, кама Оинчы знаешь… Любят его?
— Любят и уважают.
— А он сам уважает кого-нибудь? — прищурился Яжнай.
— Чета Чалпана уважает, к нему и послал меня.
— Сам Оинчы уважает? — ужаснулся Яжнай. — За что же его, подлого, Оинчы уважать?! Он же против всех камов и всякой власти! Собака, говорит, жиреет, когда скот болеет и дохнет, а кам всегда богато живет среди нищих аилов! С собакой меня сравнил! А разве я богато живу? Я беднее всех в Кырлыке!
— Да, — согласился Яшканчи, — богатым тебя не назовешь…
— А я что говорю! — обрадовался Яжнай. — Я — честный кам, настоящий! Потому и живу бедно, что ругаю и всех…
Яшканчи вздохнул:
— Может, не ругать надо людей, а помогать им? Чего люди от кама ждут? Ласкового слова и совета! А тот кам, который только ругает и грозит всеми карами, — плохой кам! Настоящий кам — друг и учитель, советчик и помощник, заступник перед Эрликом в трудном деле жизни! А ругать людей и без тебя есть кому…
Яжнай насупился, капризно оттопырил губы, прикрыл глаза веками, только узкие щелки в упор уставились на Яшканчи — будто просвечивая или прожигая его:
— Я — кам! Меня должны бояться люди и духи! Яшканчи уже надоел этот спор:
— А знаешь, почему Оинчы — великий кам, а ты — нет?
Глаза Яжная широко раскрылись, вспыхнув зеленым кошачьим огнем:
— Скажи!
— Кам Оинчы верит всем людям.
— Врешь ты все! — сказал Яжнай зло и устало — И кама Оинчы ты в глаза не видел, и к Чалпану он тебя не посылал!