Белый Бурхан
Шрифт:
Важнейшие политические проблемы, вставшие перед Российской империей, русско-японская война, нестабильное внутреннее положение и связанный с ними "взрыв" первой русской революции, - оттеснили на второй план то, что назревало в сердце Алтая, как бы заслонили эти события от проницательного взора, тем паче, что в их замалчивании было прямо заинтересованы власти и церковь. Попытка демократической томской газеты "Сибирская жизнь" осветить связанные с "новой религией алтайцев" события в долине Теренг и последующий судебный процесс над их участниками, сразу же встретила неслышное, но упорное противодействие влиятельного духовенства, а вскоре публикации были запрещены вовсе. Вольно или невольно случившееся стало обрастать различными домыслами, а со временем оно облеклось ореолом таинственности. Вот потому-то и сегодня так трудно разобраться, что же все-таки случилось в укрытом горами урочище летом 1904 года: там, где нет фактов, их заменяет вымысел, становящийся достоянием не только беллетристики, но, что страшнее всего, научных спекуляций.
Действие романа Г. Андреева происходит в начале нашего века, но чтобы вникнуть в существо вопроса, нужно хотя бы вскользь взглянуть на предшествующий
С сороковых годов XVIII века в русских источниках все чаще фигурирует имя "главного зайсана кан-каракольской землицы" - Омбо. Несмотря на монгольское звучание имени, сам Омбо, если верить многочисленным легендам, происходил из местных тюрок (род-сеок "ир-кит"). Именно с ним все чаще и чаще вступает в отношения командование русских крепостей (и даже царская дипломатия), ибо земли его непосредственно примыкали к Колывано-Кузнецкой линии. Характер этих отношений в то время был непрост. Местные жители не раз досаждали русским "пришельцам" набегами и грабежами (надо сказать, не без побуждения со стороны Джунгарской ставки); приходилось посылать в глубь канской земли полномочных лиц для урегулирования конфликтов. Существенно вот что: несмотря на свою вассальную зависимость от джунгарского сюзерена, Омбо имел право непосредственно сноситься с царской военной администрацией, минуя ханскую ставку. Такое политическое обособление "кан-каракольской землицы" от сильного соседа было связано не только с постепенной утратой Джунгарией прежних позиций, но и с теми этническими процессами, которые все более интенсивно проходили в западной и центральной частях Алтая.
Процессы эти, видимо, можно охарактеризовать как длительное, хотя и "неторопливое" проникновение западных монголов на земли тюркоязычных аборигенов, их оседание там и последующее растворение в массе здешнего населения. Начавшаяся джунгаро-китайская война (1753-1758 гг.), стершая с политической карты целое государство, еще не так давно могучего соперника империи Цин - Джунгарию, сказалась на положении в Горном Алтае Избегая геноцида, применяемого китайскими войсками, местные зайсаны обратились с просьбой к императрице Елизавете Петровне, они просили принять подвластный им народ в российское подданство В 1756 г Горный Алтай стал частью Русского государства
Впрочем, под защиту России ринулись не только алтайские тюрки, но и оставшиеся в живых после цинского истребления западные монголы Не видя различий между теми и другими, царская администрация переселила часть беженцев в Поволжье (нынешняя Калмыкия, где к этому времени уже были западномонгольские кочевья) Мотивировалось это тем, что калмыки, появившиеся низовьях Волги в первой половине XVII в, были выходцами из Джунгарии. Так некоторые группы тюрок с Алтая оказались в южнорусских степях. С другой стороны, те западные монголы, которые отказались покинуть привычные пастбища Горного Алтая, перемешавшись с оставшимися здесь тюрками, дали толчок для сложения той этнической группы, которую мы сейчас называем "алтай-кижи" ("кижи" - человек, т. е. "алтайский человек", "алтаец").
Вхождение в состав России способствовало "замирению" и дальнейшему спокойному развитию региона. Примерно в это же время в районы Рудного Алтая, опустошенные и обезлюдевшие в результате цинских вторжений, устремляются два потока миграций, русский, идущий от крепостной линии на юг, и казахский (с запада на восток). Первыми русскими поселенцами Бухтармы и верхнего Иртыша (с притоками) стали беглые горнозаводские рабочие, приписные крестьяне и преследуемые властями раскольники (кержаки). Они бежали в "камень", т е. в горы, отсюда и собирательное их название - "каменщики". Чуть позже сюда же, в "камень", была переселена властями еще одна группа старообрядцев "поляки", именуемые так в результате исторических перипетий. Гонимые официальной церковью, вначале они ушли в Польшу, но после ее раздела вновь оказались в роли преследуемых Часть "поляков", переселенная в Восточную Сибирь, стала известна как "семейские", другая же часть, переброшенная на Алтай, сохранила свое прежнее название. Постепенно по притокам Бухтармы старообрядцы добираются до внутренних районов Горного Алтая, до р. Кок-Су, захватив земли, пригодные для хлебопашества (села Нижний и Верхний Уймон, Мульта и др.).
Вторая волна миграции поначалу выглядела обычной для кочевников "барымтой", набегом на алтайские земли - кочевья своих заклятых врагов (Джунгария и казахский Средний Жуз находились в состоянии постоянных столкновений, а так как Джунгария пала, объектом экспансии казахских "искателей приключений" стали бывшие ее подданные и союзники "канкаракольцы", или "урянхайцы", предки будущих алтай-кижи). Вскоре, однако, эти набеги прекратились, чему способствовала политика царской администрации, всерьез озабоченной "беспорядками" на вновь обретенных территориях. Наиболее массовая подвижка казахов пришлась на 70-90-е годы XIX в Сокращение пастбищ в Усть-Каменогорском уезде (следствие усиления русской колонизации) привело к откочевке части казахов сначала в Монголию, а затем в Южный Алтай - в Чуйскую степь. Их потомки и ныне обитают в Кош-Агачском районе Горно-Алтайской автономной области, сохраняя интересные черты своей старинной культуры
В Центральном же и Западном Алтае - как в огромном "котле" этногонии продолжается взаимодействие и "взаимопереработка" местных тюркоязычных ("канских") и пришлых (западномонгольских) этнических компонентов. Процесс этот медленный, мало заметный, выражавшийся в стирании культурных и бытовых различий (которые, кстати, и без того были не слишком велики), в формировании такого специфического понятия, присущего каждому народу, как этническая территория (т е. родина), тем более, что границы ее (по сравнению с началом XVIII в.) существенно изменились теперь только в песнях Тар-багатай и верховья Иртыша упоминаются как места былого расселения предков Родиной становится сравнительно небольшая территория - "Алтай, опоясанный матерью-Катунью" Складывается однотипная для населения этих земель культура, общий язык и т. п. Отражением этих процессов становится все более резкое размежевание населения Горного Алтая по группам В принятой этнографами классификации выделяют южных (алтай-кижи, теленгиты, телеуты, телесы) и северных алтайцев (кумандинцы, челканцы, тубалары). Деление это не является искусственным оно обусловлено особенностями происхождения, спецификой языка, материальной и духовной культуры тех и других И если еще в середине XIX века отчетливо выделялись только эти две большие группы, то мало-помалу составные части первой все более обособляются. Все население южнее Семинского перевала когда-то (видимо, до начала XVII в, т е. до проникновения сюда джунгар) было этнически единым целым К середине XIX в память об этом единстве сказалась в том, что как население бывшей "кан-каракольской землицы", так и жители Чуйской степи по-прежнему именовали себя "теленгет", однако внутри себя они уже четко различали "алтай-кижи" и "чу-кижи", т е. алтайцев и теленгитов. Это деление еще более усугубилось исторически, если алтай-кижи целиком стали подданными "ак-каана" (белого царя), то теленгиты вплоть до шестидесятых годов прошлого столетия находились в двойной зависимости и от России, и от китайской Цинской империи (потому в русских документах они обычно фигурируют как "двоеданцы"). С течением времени это размежевание усиливается, хотя этноним "алтай-кижи" не был полностью устоявшимся даже в начале XX в. Русские же источники упорно продолжают называть население Центрального и Западного Алтая "калмыками", или (в отличие от настоящих) - "бийскими калмыками".
Итак, в новых исторических условиях, на "новой" (значительно суженной) территории, под новым названием к началу нашего века рождается новый народ. Он имеет глубокие исторические корни, но постоянные набеги, войны, переселения (особенно последняя жестокая война 1756-1758 гг.) меняют соотношение этнических компонентов, вливая в аборигенную основу остатки других племен и народов. В названиях алтайских родов (сеоков) сохранились отзвуки многих событий центральноазиатской и сибирской истории роды "ара" и "модор" - потомки самоедодоязычных моторов и кетоязычных аринов, еще в XVII в кочевавших недалеко от Красноярска, сеоки "соен" и "тумат" - выходцы из Тувы; "дербет", "могол", "чорос" имеют западномонгольское происхождение. Сеоки "найман", "меркит" имеются у казахов, а "мундус" и "телес" - у киргизов Впрочем, все это не мешает ни в коей степени казахам отличаться от киргизов, а киргизам - от алтайцев Следует помнить, что нет ни одного народа, который бы на протяжении всей своей истории оставался неизменным, незыблемым, не обретал бы в сложных исторических процессах новых элементов культуры, не проходил бы через известные "метаморфозы" в ходе взаимодействия с иными народами. Иногда это приводило к утере своего исконного названия и к его замене другим, поскольку сформировавшийся новый народ имеет уже свою, только для него характерную культуру, присущие только ему особенности быта, свое собственное самосознание. Последнее и закреплялось в новом этнониме. Осознание своего единства и в то же время противопоставление себя через особенный этноним было характерно и для коренных жителей Центрального и Западного Алтая; уже сложившаяся культурная специфика, обособившийся язык, свое понятие "Родины" являлись отражением осознанного отличения "своих" от "чужих", соседних, народов. Это обстоятельство и было выражено в самоназвании - в данном случае "алтай-кижи".
В чем еще может выразиться осознание "молодым народом" своего внутреннего единения, когда налицо объективно сложившиеся общность территории, экономической жизни, языка и культуры? Очевидно, в идеологии. Но основной формой общественного сознания для того уровня развития, на котором стояло тогда общество алтайцев, могла быть и была религия; раз так, то "самосозидание нового народа" должно было окончательно завершиться отказом от старой и обращением к новой религии, с тем, чтобы и в сфере идеологии оформить свое противопоставление всем прочим, хотя бы и родственным по происхождению, группам. Иначе говоря, здесь мы имеем дело со сменой религиозно-идеологической системы как с процессом спонтанным, порожденным внутренними причинами, не нуждающимся в намеренном подталкивании извне, хотя и базирующимся на множестве "своих", древних, и "чужих", "благоприобретенных" за долгие века устоев и корней. Вдобавок ко всему, в нашем случае играют важнейшую роль те кардинальные факторы, которые связаны с развитием Горного Алтая в рамках России (со всеми ее экономическими, политическими, социальными интересами и перспективами, эта связь нашла любопытное отражение в объяснении бурханистами названия своей новой "белой" - веры: "Царь у нас белый, значит и вера должна быть белая").