Белый Бушлат
Шрифт:
— Да провались оно, море! — говорил один из баковых. — Вот сойду на берег и больше вы старого Бумболта на корабль калачом не заманите. Устроюсь в парусную мастерскую.
— К чертям собачьим все просмоленные шляпы! — кричал молодой кормовой. — Что до меня, то я возвращаюсь к прилавку.
— Ребята, схватите меня за руки и прочистите мной подветренные шпигаты, если я хоть когда-нибудь вернусь к штурвалу. Уж лучше я тележку с мидиями буду катать. К дьяволу военный флот! Опять пойти в матросы? Упаси боже!
— Лопни души моей болты, кореши, если на моей фок-мачте снова флаг с белым квадратом [500] поднимут или еще какие-нибудь сигналы, — заверял гальюнщик. — Уж на тачку-то моих денег хватит, если не на большее.
— Последнюю дозу соли принимаю, —
— Теперь только с пресной водой иметь дело буду. Слышь, ребята, десять наших шкафутных сложатся и купят судно-полумушкель. И уж если нам суждено утонуть, то пусть это будет в волнах «Бурного канала» [501] . Черт побери море, ребята!
500
Синий флаг с белым квадратом поднимается перед отплытием.
501
«Бурный канал» — шутливое прозвище канала Эри, прорытого в 1817–1825 гг. Мелвилл плавал по нему в 1840 г.
— Не кляни священную стихию! — произнес Лемсфорд, поэт с батарейной палубы, облокачиваясь на пушку. — Неужто вам неведомо, матросы, что парфянские маги почитали океан святыней [502] ? Разве восточный монарх Тиридат [503] не сделал большого круга по суше, боясь оскорбить святыни Средиземного моря, для того чтобы предстать пред очи своего августейшего повелителя Нерона [504] и преклониться пред ним в благодарность за дарованную ему корону?
502
Плиний Старший в своей «Естественной истории» рассказывает, что царь Тиридат, будучи магом, не пожелал пересечь Средиземное море, дабы явиться перед Нероном, ибо маги почитали грехом плавать по морю.
503
Тиридат — имя парфянских и армянских царей из рода аршакидов.
504
Нерон (37–68) — римский император с 54 г. Отличался величайшей жестокостью.
— Это он на каком таком языке? — справился старшина шкафутный.
— Кто этот коммодор Тиддериай? — воскликнул баковый.
— Дайте договорить, — продолжал Лемсфорд. — Подобно Тиридату я преклоняюсь перед морем и чту его так глубоко, товарищи, что навеки воздержусь от плаванья на нем. В этом смысле, старшина шкафутный, я присоединяюсь к вашему восклицанию.
Было в самом деле в высшей степени примечательно, что девять из каждого десятка матросов команды «Неверсинка» выработали тот или иной план, чтобы по окончании плавания до конца дней своих оставаться на берегу или, по крайней мере, в пресных водах.
И все это случилось при том, что плавание их изобиловало событиями, которые слились в ярчайшее воспоминание какого-то одного мгновения; что ноздри их ощущали еще запах смолы; вдали от всякой суши; в то время, как они дышали морским воздухом и стояли на крепкой палубе, и морем было пропитано все, что их окружало; в трезвые минуты холодного раздумья; в молчании и одиночестве среди океана; во время долгих ночных вахт, когда воспоминания о доме и семье щемили сердце; когда, при, мысли, что столь долгое плавание приходит к концу, чувства их невольно проникались благоговейной благодарностью; в полноте и искренности душевной; тогда, когда ничто не мешало им принять спокойное и продуманное решение — при всех этих обстоятельствах, по крайней мере, девять десятых из команды в пятьсот человек решило навсегда повернуться спиной к морю. Но разве люди способны ненавидеть то, что они любят? Разве они отрекаются от земли своей и пепелища? Чем же тогда оказывается для них флот?
Но на горе военному моряку, хотя бы он произносил Ганнибалову клятву [505] , что отрекается навеки от флота, плаванье следует за плаваньем, и
По этому пункту пусть будет привлечен к ответу кое-кто из команды «Неверсинка».
Скажите вот вы, шкафутный старшина, и вы, фор-марсовые, да и вы, кормовые и разные прочие, как это оказались вы в числе орудийной прислуги «Норт Кэролайны» после того, как произносили столь торжественные клятвы у камбуза «Неверсинка»?
505
Карфагенский полководец Ганнибал (ок. 247–183 г. до н. э.), сын полководца Гамилькара Барки, в возрасте девяти лет поклялся, по настоянию отца, отомстить Риму за поражение Карфагена в Первой пунической войне.
Все они опускают головы. Знаю, знаю, в чем причина. Бедняги, постарайтесь хоть в следующий раз не оказаться клятвопреступниками; не давайте никаких торжественных обещаний!
Да, те самые матросы, кто всего яростнее нападал на флот, кто связал себя самыми страшными заклятьями, эти самые люди, не прошло и трех дней после того как они оказались на берегу, выписывали по улицам мыслете, не имея уже ни гроша в кармане; а на следующий день многие из них уже находились на плавучих казармах. Так-то частично и пополняется флот.
Но что было еще удивительней и давало возможность обнаружить новую и загадочную сторону в характере матросов и опровергнуть некоторые давно установившиеся представления о них как о сословии, это то, что многие из тех, кто во время плавания считались чрезвычайно бережливыми, даже скупыми людьми, у которых заплатки и нитки не выпросишь, и кто за свою скупость заслужили прозвище сквалыг, едва оказавшись на берегу и изрядно набравшись, начинали разбрасывать направо и налево свое трехлетнее жалованье, приглашали целые оравы матросов в питейные дома и угощали их вновь и вновь. Замечательные парни! Широкие души! Видя это, я подумал: «Удивительная вещь, эти тароватые матросы на берегу были величайшими скаредами на корабле. Видно, щедра в них бутылка, а не они». Однако общепринятое о матросе представление складывается из его поведения на берегу; но все дело в том, что на берегу он уже больше не матрос, а на время такой же сухопутный житель, как и все прочие. Военный моряк является военным моряком только на море, и море единственное место, где его можно узнать по-настоящему. Но мы видели, что военный корабль не что иное, как этот наш старомодный мир на плаву с людьми самого различного склада и исполненный самых странных противоречий; и хотя время от времени флот и может похвастаться иным молодцом, но в общем-то он загружен до комингсов его люков духом Велиала [506] и всяческой несправедливости.
506
Велиал — в новозаветных текстах означает «сатана». В Библии встречается в сочетаниях со словами «сын», «дочь», «человек» и другими; возможно, не было именем собственным.
XCII
Конец бушлата
Белый Бушлат уже не раз описывал всевозможные несчастья и неудобства, беды и беспокойства, навлеченные на него этим злополучным, хоть и необходимым одеянием. Теперь ему предстоит рассказать, как бушлат этот во второй и последний раз едва не оказался его саваном.
Как-то в приятную полночь фрегат наш, находившийся где-то на широте виргинских мысов, шел добрым ходом, но тут ветер стал постепенно ослабевать, так что под конец мы едва-едва скользили по направлению к нашей все еще невидимой гавани.
Возглавляемая Джеком Чейсом полувахта, развалившись на марсе, толковала о всех береговых удовольствиях, в которые она намерена была погрузиться, меж тем как старшина наш часто вставлял свои воспоминания о подобных же разговорах, происходивших на английском линейном корабле «Азия» на пути в Портсмут в Англии, после боя при Наварине.
Внезапно было отдано приказание поставить грот-брам-лисель, а так как лисель-фал не был заведен, Джек Чейс поручил мне сделать это. Должен сказать, что это заведение грот-брам-лисель-фалов — занятие, требующее сообразительности, умения и ловкости.