Белый царь – Иван Грозный. Книга 1
Шрифт:
Девлет-Гирей не ожидал подобного развития событий. Малочисленные дружины боярина Алексея Басманова напали на передовые разъезды татар. Хан не имел сведений о силах непонятно откуда взявшегося русского войска. Он не решился на прямое столкновение и приказал повернуть основные силы для совершения обходного маневра.
Предотвратить прорыв татар к Рязани ратники Басманова физически не могли, да и не стремились к этому. Опытный воевода добился главного. Крымцам пришлось менять направление основного удара, а это не могло не сказаться на слаженности
Дружины боярина вернулись в Рязань и заперлись за стенами. Руководство обороной города принял на себя сам Алексей Басманов при активном участии владыки Филофея. Ратники были грамотно распределены на стенах. В Рязани имелась артиллерия. Все это позволило защитникам города отбить первый, самый мощный штурм татар.
Девлет-Гирей пришел в бешенство. Он не жалел своих людей, посылал их на новые приступы. Рязань держалась. Горел посад, грохотали пушки. Татары волнами накатывали на валы и стены, но всякий раз вынуждены были отходить, неся значительные потери.
Немалую роль в этой битве сыграла смекалка Федора, сына боярина Басманова. Он понимал, что разведка Девлет-Гирея может узнать о малочисленности отряда князя Татева, спешившего к Рязани. Федор выслал вперед людей, которые под видом перебежчиков передавали татарам заведомо ложные сведения.
В частности, они сообщили крымцам о том, что Иван Грозный послал от Михайлова и Шацка малые отряды для проведения отвлекающего маневра. Тем временем царь якобы уже выслал из Москвы и ближайших вотчин крупные силы для удара по орде Девлет-Гирея с тыла. При этом каждый так называемый перебежчик говорил татарам совсем не то, что все остальные.
Отчаянное сопротивление рязанского гарнизона сыграло свою роль. Девлет-Гирей потерял управление шестидесятитысячным войском. Он не имел возможности штурмовать Рязань сразу всеми своими силами ввиду ее весьма удачного стратегического расположения. Сказалась противоречивость разведывательных данных. Хан не забывал, что русский царь был талантливым и решительным полководцем, способным нанести поражение любому противнику.
Все это заставило Девлет-Гирея снять осаду Рязани и начать отход. Этому способствовали и удары, которые стали наносить по врагу ратники Федора Татева. Войска крымского хана спешно отступали от Рязани.
Девлет-Гирей больше всего боялся попасть в блокаду русских дружин, которые не выпустили бы татар к Крыму. Он оставил у Вожи четырехтысячный отряд князя Мамая, который должен был прикрывать отход основных сил.
Алексей Басманов узнал об этом. Он не имел возможности догнать и разбить всю орду крымского хана, но решил атаковать отряд Мамая. Малые русские дружины напали на врага с фронта и флангов. Татары дрались недолго. Мамай был разбит наголову, более пятисот его воинов сдались в плен.
Это была общая победа Басманова и Федора Татева. Их немногочисленные войска остановили крымцев, не дали им прорваться в центральные области России. В этот момент русская армия
Иван Грозный по достоинству оценил заслуги боярина Басманова, его сына Федора и князя Татева. Михайловский воевода не жаждал каких-либо привилегий за свою ратную службу и вернулся с дружиной к себе. А вот судьба Алексея Даниловича Басманова сложилась иначе.
Он оказался на вершине славы. Царь благоволил ему, и Басманов занял высокое положение при дворе. Вместе с ним поднялся и весь его многочисленный род, в первую очередь, конечно же, старший сын Федор.
Слава пришла к Басманову в изрядном для того времени возрасте, в пятьдесят лет. Казалось бы, Алексея Даниловича ожидала почетная старость. Однако боярину Басманову еще предстояло сыграть в истории государства роль, сделавшую его знаменитым еще более. Уже не на поле брани.
Но не все в Москве радовались победе русского воинства под Рязанью. Вельможи, противостоявшие царю, продолжали вить паутины заговоров. За границу бежали несколько бояр, последовавших примеру Андрея Курбского.
Война затянулась. Продолжалось тайное, а где-то и открытое неповиновение бояр, затаивших злобу на царя за лишение былых привилегий. Все это требовало от Ивана Грозного решительных действий. Под угрозой оказывалось само существование России. Царь трезво и верно оценивал складывающуюся обстановку. Он готовился к решающей битве не с внешним, а в первую очередь с внутренним врагом, оппозиционным боярством.
28 декабря 1564 года царь позвал Дмитрия Ургина во дворец. После обеда князь вошел в царские палаты. Иван сидел в кресле сосредоточенный, мрачный.
– Долгих лет тебе, государь!
– И тебе здравствовать, князь!
– О чем думаешь?
– А разве не о чем? Я пригласил тебя, чтобы поделиться мыслями, попросить совета. Так получилось, что теперь мне полностью довериться некому.
– По-моему, ты усугубляешь положение. Народ, дворянство, воеводы да и многие бояре на твоей стороне.
– Знаю, Дмитрий, а все же довериться могу лишь единицам, тебе в первую голову.
Князь Ургин присел на лавку.
– Ты можешь во всем полностью положиться на меня, государь. Если желаешь высказаться, то я выслушаю тебя, смогу, то и совет дам. Я еще отцу твоему клялся служить тебе и слово не нарушу.
– Это известно давно и проверено не единожды. Но к делу. Дело в Москве, кое-где в уделах складывается так, что я вынужден принять решительные меры по наведению порядка в государстве, в зародыше пресечь всякие попытки внешних, а особенно внутренних врагов посеять на Руси смуту и хаос.
– Государь, поясни, что ты имеешь в виду?
Иван кивнул.
– Дмитрий, помнишь, я говорил тебе о скорых изменениях в жизни государства? О намерении сделать то, чего до сих пор на Руси не было?