Белый дракон
Шрифт:
Огненные ящерицы вдруг так взволновались, что Рут вскинул голову с песка, его веки рывком поднялись, а в глазах замерцала тревога. Красуля, сидевшая на его шейном гребне, свалилась от резкого движения и тотчас спряталась в Промежутке, чтобы мгновением позже возникнуть и, трепеща крыльями, усесться обратно, горько сетуя на подобное безобразие.
«Они помнят людей, — сказал Рут. — Почему же я этого не помню?»
«А драконов?» — Джексом едва справился с внезапной тревогой. Каким образом могли Древние прознать об их с Менолли полете?.. Здравый смысл, однако, взял верх: конечно же, Древним неоткуда было
Он чуть не вскочил, ощутив прикосновение к руке, — Выясни, Джексом, — тихо прошептала Менолли, — когда Д'рам был здесь?
«Драконов не было. Только много-много людей», — сказал между тем Рут и добавил, что файры были слишком возбуждены, чтобы вспомнить еще что-то про одинокого человека с драконом. И вообще он плоховато понимал их воспоминания: каждая ящерица несла что-то свое. Рут даже несколько растерялся.
«А про нас, — спросил Джексом, — они знают?»
«Вас они еще не видели. Они рассматривали меня. Но вы — не их люди». — Судя по тону Рута, это выражение поставило его в тупик точно так же, как и Джексона.
«Не можешь ли ты заставить их вспомнить еще что-нибудь про Д'рама?»
«Нет, — опечалился Рут и добавил разочарованно: — Они желают вспоминать только людей. Не моих людей. Своих людей».
«Может быть, если я встану, они признают во мне человека?» — И Джексом медленно поднялся, осторожным жестом предложив Менолли сделать то же самое. Он знал, что файрам нужен был определенный угол зрения.
Ящерицы, напуганные двумя фигурами, поднявшимися с песка, разом вспорхнули. Отлетев на безопасное расстояние, они покружились, потом исчезли.
«Вы — не те люди, которых они вспоминали», — прокомментировал дракон.
— Позови их назад, Рут! Надо же нам выяснить, где Д'рам!
Рут помолчал некоторое время; мерцание в его глазах постепенно успокоилось. Потом он покачал головой и сообщил всаднику, что ящерки удалились вспоминать о своих людях.
— Маловероятно, чтобы они имели в виду жителей Южного, — сказала Менолли, тоже воспринявшая от своих питомцев кое-какие картины. — На заднем плане в их воспоминаниях — все та же гора, — И она оглянулась в ту сторону, хотя за деревьями гора была не видна. — Вряд ли они имели в виду и нас с Робинтоном, когда мы здесь штормовали. Не вспоминали они лодку, Рут? — спросила она белого дракона и повернулась к Джексому за ответом.
«Никто не надоумил меня спросить про лодку, — пожаловался Рут. — Но они действительно видели человека с драконом!»
— А как бы они реагировали, если бы… если бы Тирот ушел в Промежуток?
«Один? Навсегда? Нет, они не помнят печали. Зато я помню: я очень хорошо помню кончину Мират», — грустно ответил белый дракон.
Джексом поспешил утешить его.
— Он… ушел? — не слыша Рута, забеспокоилась Менолли.
— Рут полагает, что нет. Да и не допустил бы дракон, чтобы его всадник наложил на себя руки. Д'рам не может совершить самоубийства, пока жив Тирот. А Тирот не станет этого делать, пока жив Д'рам.
— В каком же они времени? — расстроенно спросила Менолли. — Так мы и не выяснили.
— Не выяснили. Но если Д'рам был здесь и оставался достаточно долго, чтобы его запомнили файры, он должен был выстроить себе какое-нибудь убежище. Здесь бывают дожди, и, опять-таки, Нити… — Джексом направился к лесу, собираясь проверить свое
— Джексом, погоди! Не торопись…
Шум ветра, поднятого крыльями Рута, заглушил голос Менолли. Джексом усмехнулся, глядя, как она в бессильном гневе прыгает по песку. Он сосредоточился на том моменте, куда хотел перенестись: в ночь перед рассветом, и чтобы Алая Звезда была далеко на востоке — бледный, зловеще-розовый пламень, еще не готовый выплеснуть свое зло на ничего не подозревающий Перн… И все-таки Менолли оставила последнее слово за собой: в последний миг перед тем, как уйти в Промежуток, Джексом ощутил, как его шею охватил гибкий хвост.
Мгновения в ледяном нигде Промежутка тянулись нескончаемо долго. Мертвящий холод пронизал кожу и въелся в тело, только что нежившееся под ласковым солнцем. Джексом стиснул зубы, намереваясь терпеть до конца, но тут они вырвались в холодное предрассветное небо, в котором, низко над горизонтом, горела Алая Звезда.
— Не чувствуешь Тирота, Рут? — спросил Джексом. Сам он был не в состоянии ничего разглядеть в серых сумерках наступающего дня — за много Оборотов до его рождения.
«Он спит, — сказал Рут. — И человек спит. Они здесь».
Распираемый восторгом, Джексом велел Руту возвращаться назад к Менолли, но несколько позже момента их вылета. Он представил себе солнце, висящее низко над лесом. А потом и воочию увидел его, когда Рут вновь повис над маленькой бухтой.
Сперва он не нашел взглядом Менолли на берегу. Но потом в воздухе рядом с ними возникла Красуля и два других бронзовых — с Джексомом, оказывается, путешествовал Крепыш. Нырок и Стригун взволнованно верещали. Красуля сотрясала воздух рассерженной воркотней. Потом из лесу появилась Менолли. Подбоченилась и стала ждать. Еще не видя ее лица, Джексом понял: арфистка была в ярости. Она меряла его свирепым взглядом все то время, пока Рут усаживался на песок, изо всех сил стараясь не осыпать им девушку.
— Ну?!
«А она красивая, — подумал Джексом. — Ишь, глаза-то горят! Кто угодно оробеет…»
— Д'рам там, — сказал он. — Двадцать пять Оборотов назад. Я шел по Алой Звезде.
— Хорошо хоть додумался использовать постоянный ориентир… Ты хоть понял, что проваландался несколько часов неведомо где?
— Но ты же знала, что со мной все в порядке! Ты отправила Крепыша…
— Ничего я не знала! Ты провалился так далеко, что Красуля не могла его дозваться! — Менолли взмахнула руками, не находя слов от возмущения. — Ты мог напороться на тех других людей, которых видели файры. Ты мог ошибиться в расчетах и попросту не вернуться!