Белый дьявол
Шрифт:
Светская печать с большим вниманием следила за тем, что происходило в католическом лагере. Для страны в целом было отнюдь не безразлично, каков будет исход борьбы между различными группировками католического движения, какой политический курс будет проводить папа Пий X. Некоторые крупные деятели христианско-демократического движения все-таки не хотели сдаваться. Надо было искать какие-то новые организационные формы.
ИДЕОЛОГИ ИТАЛЬЯНСКОГО НАЦИОНАЛИЗМА
Итальянский исследователь Франко Гаэта, анализируя феномен итальянского национализма и устанавливая периодизацию, остроумно писал о «мифологической фазе», начало которой
Итальянские журналисты были исключительно активными и влиятельными и во время Рисорджименто, и после объединения. Эта категория интеллигенции не могла не быть активной уже в силу специфики своей профессии: журналисты не только давали информацию, но и являлись реальной общественной силой. Конечно, между газетами существовала и чисто коммерческая конкуренция. Однако идеологические моменты играли важную роль. Зачастую газеты являлись рупором одной из фракций того пли иного политического течения или даже персональным органом крупных деятелей, участвуя в их борьбе за власть. Но иногда газеты и журналы выступали самостоятельно по отношению к различным группировкам и проводили свою собственную политическую линию. Многое зависело от личных качеств и престижа директоров (т. е. главных редакторов) тех или иных органов печати.
В 1876 г. в Милане — «духовной столице Италии» — решено было создать некий центр, который мог бы непосредственно оказывать влияние на формирование общественного мнения. Таким центром стала ежедневная газета «Коррьере делла сера» («Вечерний вестник»). Через 100 лет, уже в наше время, вокруг «Коррьере» то и дело начинают клубиться страсти, возникают сложные интриги, происходит отчаянная конкурентная борьба между различными группами, которые стремятся завладеть газетой. Это не случайно: газета имеет устойчивую репутацию, определенные слои ломбардской буржуазии читают «Коррьере» из поколения в поколение. Однако таким престижем газета начала пользоваться не сразу. Были разногласия внутри группы промышленников, финансировавших «Коррьере», были колебания и в проводившейся политической линии.
Первым директором «Коррьере» был участник Рисорджименто Эудженио Торелли-Виолльег Ему приходилось пробиваться и лавировать, преодолевать большие трудности, идти на компромиссы. Страшась конкуренции, он в какой-то момент передал значительную часть своих акций более реакционной группировке, чем та, которая создала «Коррьере». Началась острая внутриредакционная борьба, в которой Торелли-Виоллье потерпел поражение. С 1 июня 1898 г. газету возглавил представитель наиболее реакционной группировки Доменико Олива. Но ему не пришлось долго властвовать. Его сменил человек, которому суждено было на протяжении нескольких десятилетий играть исключительную роль в политической жизни Италии.
Это правый либерал Луиджи Альбертики (1871–1941). Он происходил из богатой семьи в Анконе, внезапно разорившейся из-за рискованной спекуляции, связанной с земельными участками, — типичный для Италии поворот фортуны. Журналистскую карьеру Альбертини начал в «Стампе», которая выходила с 1861 г. Потом он недолго работал в одном специализированном финансовом журнале и наконец перешел в «Коррьере». Еще в период работы в «Стампе» он 10 месяцев пробыл в Лондоне в качестве ее корреспондента, углубил там свои знания
Этот час пробил 17 мая 1900 г. Воспользовавшись тем, что Олива ненадолго уехал, Луиджи Альбертини произвел, как пишут итальянские историки, государственный переворот. А именно поместил редакционную статью с очень резким осуждением политики Пеллу, что шло вразрез с куда более осторожной линией газеты. Обо всем этом можно было бы написать роман, но мы ограничимся главным: Альбертини победил, произошло переформирование акционерного общества, издававшего газету, и Альбертини фактически стал ее полновластным хозяином.
На протяжении 20 лет, пока Альбертини возглавлял газету, его авторитет был непререкаем. Были годы, когда с полным правом говорили о «системе Коррьере», противопоставляя ее «системе Джолитти». В то время, как признают итальянские историки, руководить такой газетой, как «Коррьере делла сера», значило куда больше, чем возглавлять определенное политическое течение.
В архивах Джолитти есть запись перехваченного телефонного разговора Альбертини с корреспондентом его газеты Раймонди, помеченная «Рим, 15 июня 1903 г., 15 часов 30 минут». Речь идет о взаимоотношениях Джолитти с Дзанарделли и с другими деятелями, о каком-то письме Джолитти, которое рассматривается как политический документ, причем Альбертини говорит своему собеседнику: «Ну да, я прекрасно понимаю цели Джолитти, но мы не можем помогать ему в его игре». Альбертинй никогда не станет поддерживать «человека из Дронеро», и формула, противопоставляющая «систему Коррьере» и «систему Джолитти», исторически совершенно верна.
Но обратимся к «мифологической фазе» итальянского национализма. В 1895 г. в Риме начал выходить журнал «Иль конвито» («Пир»), который Кроче назвал однажды самой торжественной коллективной манифестацией эстетизма. Группировавшиеся вокруг журнала писатели, помимо культа «красоты», сходились на отрицании самой идеи политической демократии и были убежденными националистами. Именно в «Конвито» Д’Аннунцио напечатал роман «Девы скал», герой которого Клаудио Кантельмо в равной мере презирает простолюдинов и буржуазию и мечтает о возрождении итальянской славы. Ссылаясь на «историю», он провозглашает наступление «латинян» против «варваров».
Год спустя во Флоренции был основан журнал «Марцокко» (так называется лев, изображенный на гербе Флоренции). Главным организатором и идеологом «Марцокко» был Энрико Коррадини (1865–1931). После шока, вызванного поражением под Адуа, он посвятил свою жизнь «борьбе за возрождение итальянского величия». Грамши несколько раз упоминал о нем в «Тюремных тетрадях». Например: «…Коррадини, кажется, делает различие между «маленькой политикой» и «большой политикой» «в тезисах», заключающихся в произведениях искусства. Разумеется, Коррадини, поскольку у него «большая политика», кажется, что его нельзя обвинить в том, что в его художественных произведениях (Коррадини был не только публицистом, но и романистом, хотя и посредственным. — Ц. К.) есть «политиканство». Вопрос заключается в другом: когда имеешь дело с произведениями искусства, надо смотреть, не вкрались ли в них внехудожественные элементы, все равно — высокого или низкого свойства, т. е. идет ли речь об «искусстве» или об «оратории», преследующей практические цели. А все произведения Коррадини такого типа: не искусство и плохая политика, т. е. просто идеологическая риторика» {63} .