Белый кот
Шрифт:
Дело было даже не в том, что та квартира была теперь осквернена, испачкана, а потому неприятна.
Просто она уже отвыкла от той квартиры. Та квартира перестала быть для Жени домом? Стала просто квартирой. А эта — дом…
Даже мысль о том, что Жене скоро придется покинуть «эти холмы и долины», отошла на задний план ее сознания, спряталась там, давая Жене возможность еще немного почувствовать себя защищенной.
Кот начал изучать пространство. Он ходил осторожно, иногда оглядывался, проверяя,
— Не бойся, — сказала она ему. — Но и не привыкай. А то придется нам с тобой съезжать… К чему тебе новый душевный катаклизм?
Женя прошла на кухню. Ужасно хотелось есть. И немудрено — целый день она держалась на кофе. Поставила воду и только тут вспомнила про кота. Женя ничего ему не купила!
Вряд ли этот сибарит заинтересуется пельменями… Пусть даже это хорошие пельмени ручной лепки, как утверждает реклама…
— Хозяйничай тут, — сказала Женя, снова влезая в пальто. — Я сейчас вернусь…
Кот снова понял ее. Он прошел в кухню и несколько раз требовательно мяукнул.
— Подожди, — начала было Женя. — Сейчас принесу тебе еду…
И тут вспомнила, что забыла выключить газ.
Черт, выругалась она про себя. Протопав на кухню в сапогах, Женя увидела кота, сидящим рядом с плитой. «Он меня предупредил о возможной опасности», — подумала Женя.
— Хорошо, кот, спасибо, — погладила она его. — Похоже, ты настоящий друг.
Женя вышла на улицу. Стало еще холоднее, и она невольно запахнула ворот пальто.
До магазина было несколько шагов. Чуть не поскользнувшись, Женя вовремя успела ухватиться за стену. «Чертова зима, — подумала Женя. — Скорей бы она кончилась… Чертовы дворники. Они совсем перестали посыпать улицы песком…»
Чертовы улицы. Чертовы наивные аборигены, наивно считающие красивую вывеску «Эльдорадо» достижением цивилизации. И не важно, что до этого самого «Эльдорадо» придется ползти по нецивилизованному льду…
И снова чертов Панкратов…
Она очень осторожно спустилась по обледенелой тропинке. На улице было так тихо и пустынно, точно уже наступила ночь. Хотя на самом деле было только семь часов вечера. Наверняка все приникли к экранам, поглощая очередную порцию бразильской жвачки… Еще одно достижение цивилизации «по-аборигенски».
Продукты для животных были представлены весьма скупо. В основном это был «Вискас». И дорогущий «Ройял Канин». Для персов. Подумав, Женя решила, что для кота, спасшего ей только что жизнь, грешно жадничать. И купила «Ройял Канин». Денег после этого осталось совсем мало. Но на подлого Панкратова Женя тратила куда больше… И денег, и времени, и сил.
Она расплатилась и вышла на улицу. Подошел трамвай, и теперь по улице вверх вместе с ней скользила целая толпа несчастных. Они двигались молча, сосредоточенно, боясь упасть. Так же, как и Женя.
Возле самого дома она все-таки грохнулась. Пытаясь подняться,
Чья-то рука схватила ее за шиворот, и на минуту Жене показалось, что она повисла в воздухе.
Потом-то Женя оказалась на земле, но все еще не могла понять, как это вышло.
— Какого черта вы летаете по гололеду на таких каблучищах? — услышала Женя брюзгливое ворчание над своим ухом.
Она подняла голову. В темноте ничего не было видно. Только абрис фигуры и спрятавшееся в темноте лицо неведомого спасителя. Она удивилась тому, что он еще держит ее, как будто она весит мало. Так мало, что ему это ничего не стоит. Надо же, подумала она. Какие у него, однако, сильные руки. Почему-то ей снова вспомнился Панкратов. За все пять лет Панкратов ни разу не поднимал ее на руки.
За шиворот тоже, добавила она ради справедливости, улыбнувшись.
— Спасибо, — прошептала Женя, почувствовав себя страшно неловкой, неуклюжей и виноватой во всех грехах.
— Не за что, — пробурчал он. — Идите осторожнее, раз уж вам пришла в голову такая кретинская мысль. Если вам надо красиво выглядеть — так все равно вас никто в такой темноте не разглядит… Заведите себе парочку нормальных ботинок на ребристой подошве… Или мужа с машиной.
— Непременно, — пообещала ему Женя. И пошла было дальше, но тут же упала снова, проклиная наглого, вечно пьяного дворника Сашу, который ленится посыпать песком обледенелые дорожки.
Он снова оказался рядом. Поднял ее и отряхнул.
— Право, я уже начинаю думать, что вы пьяны. В дым, — пробурчал он. — Еще глупее. Нажраться спиртного и выйти погулять по гололеду в модельной; обуви…
— У меня нет других, — снова принялась оправдываться Женя. — И я вовсе не пьяна…
— Лучше бы вы были пьяны, — хмыкнул он. — Пойдемте. Я провожу вас. А то вы так и будете ползти до своих дверей…
Всю дорогу он крепко держал Женю за локоть. Каждая ее попытка снова упасть пресекалась на корню. Женя украдкой посматривала на него, и в темноте он казался ей даже симпатичным. Только очень ворчливым… Правда, рассматривать его пристально Женя ни за что бы не рискнула. Она уже поняла, что лучше не будить в нем зверя.
— Вот и мой дом, — сказала Женя, когда они оказались возле родного подъезда.
— Ну и слава Богу, — выдохнул кавалер. — Я уж думал, что вы живете на самой горе, возле леса. Хотя там вам было бы самое место…
Он развернулся и пошел прочь.
— Спасибо! — крикнула Женя ему в спину, раздумывая, почему ей было отведено место возле самого леса.
Вид у нее, что ли, такой? Как у кикиморы лесной…
Или она похожа на лесную отшельницу, безнадежно оторванную от реальности?