Белый легион: Террор не пройдёт!
Шрифт:
— Пожалуйста, гражданин, — без былого задора, как-то дежурно обратилась к нему Светка. — Беспроигрышная лотерея.
Блеклый скользнул по ней взглядом. Взгляд какой-то снулый. И никакого интереса к жизни в нем.
— Возьмите билетик, — без всякой надежды продолжила Света.
— Правда беспроигрышная? — полюбопытствовал блеклый.
— Точно, — заулыбалась Светка, осознав, что перед ней хоть плохенький, но клиент. Ох, вид затрапезный. Ну хоть пару сотен с него слупить — и то хлеб.
И началась разводка лоха.
Это был воистину сладостный момент.
Для затравки Жорику предстояло сыграть тоже эдакого неуверенного лоха. Подыграть. Разогреть человека. Тут и возникает сладостное ощущение управления ближним. И как-то забывается, что в городишке, где ты родился, тебя не считали за человека, а держали за прохиндея. В шахтёрском городке в авторитете были те, кто умеет лучше мылить рожу и переть буром, а Жорика за его способности заслуженно и обидно прозвали «хитрозадым». Забывалось все… Он был хозяином человеческих душ, а рядом был лох — его лох, его собственность, который подлежал обработке. Это ощущение даже ещё более сладостное, чем последующий делёж денег… И пацаны в бригаде знали, что развести лоха никто лучше Жорика не может. Он будто гипнотизировал жертву. За это его уважали… И он уважал себя за это.
Дальше пошло как всегда — вы выиграли видеомагнитофон, вон он в коробке. Но у нас есть ещё один претендент, который выиграл тот же приз. Аукцион. Кто больше положит на кон денег, тот получит и видик, и все деньги. Такова игра…
Все шло, как по рельсам. Лох втянулся. Исправно на кон ложились деньги. Но вскоре Жорик начал испытывать какую-то сначала отдалённую, но нарастающую с каждой секундой тревогу… Его глаза и глаза лоха встретились. И лохотронщик будто наткнулся на стену. Во взоре блеклого было нечто твёрдое, пугающее и вместе с тем затягивающее… Дальше ставки делал Жорик, словно преодолевал упругую преграду. И мысли путались. Становились вязкими. Воля к жизии уходила. Уже не хотелось ничего.
— Ещё, — блеклый кинул на лот несколько купюр…
— Вы выиграли, — неживым голосом произнёс Жорик, пытаясь сбросить с себя оцепенение и не в силах сделать это.
— Благодарю, — блеклый сграбастал с кона все деньги, усмехнулся, добавил: «Приз оставьте себе» — и как ни в чем не бывало пошёл дальше…
— Ты чего? Ты чего творишь? — подскочил к Жорику Михай, выходец из Кишинёва, старший в смене. — Ты чего лоха с бабками с удочки сорвал?
— Он выиграл…
— Ты что трындишь, сволочь?! Обширялся, да? Приторчал?
— У него бабок полные карманы! А с виду обычное чмо! — встрял Лёня по кличке Малюта, приземистый и мощный, как броневик, отбойщик. В его обязанности входило отбривать особо ретивых граждан, возмущающихся несправедливостью своего лоховского существования, и, если чего, придавить клиента массой.
— За ним! — прикрикнул раздражённо Михай, махая рукой в направлении, куда устремился блеклый.
Несостоявшийся лох обошёл круглое белое здание метро, спустился по лестнице вниз, углубился в заросшие деревьями дворы.
Четверо лохотронщиков во главе с бригадиром устремились в погоню.
Михай увидел замаячивший вдали серый костюм и сделал знак — сбавить ход. Сразу бить опасно. Надо проводить в укромное место. Лучше разделать его под орех где-нибудь в подъезде.
Но блеклый в подъезд не спешил, шёл мимо новостроек, прошёл через двор поликлиники, устремился вдоль длинного забора какого-то предприятия. Место для разборок — лучше не придумаешь.
— Э, куда разогнался? — крикнул Михай, догоняя блеклого. — Мужик, ты нам должен.
Главный отбойщик Ленька Малюта быстро приближался к намеченной на заклание жертве, обогнав Михая.
— Лига защиты уродов тебе должна, — пугающе спокойно проговорил блеклый.
Михай чуть не споткнулся от такого.
— Ты чего загнул, петух гамбургский? — заорал он, убыстряя шаг. — Не, ты повтори…
Блеклый шёл вперёд, по-прежнему не оборачиваясь, не сбиваясь с размеренного шага, будто происходящее его не касалось. Это настораживало и одновременно бесило преследователей. Жертва не имеет никакого права вести себя так.
Парни догнали блеклого, обступили. Михай преградил дорогу. Малюта взял жертву под руку — ласково так, как даму, рассчитывая с такой же лёгкостью, как женщине, сломать тонкую кость. Третий член бригады пристроился по другую руку. Угрюмый Жора, единственный, которому происходящее совсем не нравилось и которого душил тесный, тяжёлый страх, не спешил присоединяться к своим соучастникам.
Поскольку жертва была в полной власти лохотронщиков, начинать избиение не спешили. Тогда весь кайф пропадёт. Нужно с толком, с расстановкой объяснить лоху, кто он есть и где его место, а потом наказать по полной — вогнать в асфальт по макушку, чтобы год на лекарства работал.
— Ну чего, падла. Ты подумал, кого на хер послал? — Михай осклабился, с хрустом повёл пальцами, сжал их в кулак, ударил им выразительно по ладони. По телу прокатилась истома. Ему нравилось втаптывать людей в асфальт. Особенно тех, кто не имел никакой возможности ответить тем же. Малюта сильнее сжал руку блеклого, который и не думал дёргаться.
— Вы сильно ошиблись, — на устах блеклого появилась ломаная, невесёлая и очень многообещающая улыбка.
— Чего-чего, козёл? — Михай сделал молодецкий замах. Он с внутренним ликованием спускал все тормоза, понимая, что будет бить лоха, пока окончательно не выбьет из него весь дух.
Ударить он не успел. Держащий лоха Малюта вдруг начал непроизвольное неуклюжее движение и упёрся мордой в асфальт. Как это блеклый сделал — было непонятно. Он только извернулся, как ящерица, а Малюта, казалось, сам только и мечтал о том, чтобы распластаться на асфальте. Поддерживающий лоха с другой стороны отбойщик получил короткий резкий удар ребром ладони в шею, всхрапнул, упал на колени, держась за горло. Блеклый небрежно, но с чудовищной силой ударил Жору, тот впечатался в бетонный забор и выключился.