Белый легион: Террор не пройдёт!
Шрифт:
— Через пятнадцать минут две машины, — велел депутат. — Едем в город.
Ломали, не говоря ни слова, повернулся и отправился исполнять приказание.
В просторной гардеробной, где, как в магазине, на вешалках были развешаны десятки костюмов, на полках стояли десятки пар обуви, Сельмурзаев выбрал представительский костюм за пять тысяч долларов. Натянул ботинки крокодиловой кожи. Галстук в тон. Посмотрелся в зеркало. Вид вполне приличный. Как и положено бизнесмену и политику его уровня. Чувствуется стиль, безупречный вкус.
Механические ворота со скрежетом открылись. И похожие на блестящие торпеды
Сельмурзаевым овладело болезненное воодушевление. То, что он принял решение и начал действовать, наполняло его энергией. Депутат никогда не прощал обид.
Всю дорогу Сельмурзаев не отрывал от уха мобильный телефон. Он переговаривался с людьми, назначал места встреч, просился на приём. Эти звонки открывали ему двери в высокие кабинеты. Смешно, но в государстве, против которого он боролся уже много лет, он обладал определённым весом.
С кого начать встречи? Конечно, с обитателей Старой площади.
— Сергей Владимирович, — произнёс он в микрофон мобильника. — Это депутат Сельмурзаев. Тут серьёзные обстоятельства. Мы не могли бы встретиться?.. Очень срочно… Лучше не на рабочем месте… Как всегда…
Встретились они в ресторанчике «Царский чертог» в центре Москвы, запредельные цены в котором отпугивали посетителей скромного достатка. В нем имелись уютные закутки для конфиденциальных разговоров.
Тот, с кем встретился депутат, примелькался в каждом российском доме — его постоянно показывали по телевизору. Обычно он с видом оксфордского профессора вещал, как надо обустроить страну. Любые банальности изрекал как божественное откровение. Он был известным артистом политического балагана. Но здесь, наедине со своим старым знакомым, лицедействовать смысла не было. Он внимательно выслушал Сельмурзаева, время от времени задавая вопросы и выдавая комментарии, преимущественно матерные. Потом, опрокинув стопку холодной водки, крякнул и покачал головой:
— Ох, етить твою. Хрена лысого я тут понимаю…
— Кто посмел?! — процедил Сельмурзаев, ощерив зубы и на миг став похож на волка — символа ичкерийских бандитов.
— МВД — маловероятно, — покачал головой Сергей Владимирович. — Ты им неинтересен. Госбезопасность? Ручки их шаловливые в последнее время чуток укоротили. Такие вещи творить не позволяют. Если только они самодеятельностью занялись, — он помрачнел, прикидывая про себя самый дрянной вариант — Федеральное агентство государственной безопасности отбилось от рук и начнёт потихоньку давить политических партнёров, которых обыватели по недомыслию считают врагами. — Но это вряд ли…
— Вряд ли или возможно?
— Тебе гарантию с талоном? Я не въезжаю, Усман. У тебя претензии ко мне какие-то? — Кремлёвский функционер нехорошо прищурился, и Сельмурзаев тут же осадил назад.
— Извините.
— Узнаю — скажу…
Сергей Владимирович поднялся.
— Пока…
Когда он вышел из кабинетика, Сельмурзаев прошептал:
— Крыса.
Он знал, что, как только появится даже не течь, а только намёк на неё, эта крыса тут же дунет с их общего корабля. Не мужчина он. Депутат сладко прижмурился, представив, как хорошо было бы влепить ногой в тяжёлом
Стоп. Надо успокоиться… Предстоят другие важные встречи. И нельзя распускаться раньше времени. Ему сегодня ещё немало наговорят неприятного…
В этот день Сельмурзаев дополнительно пересёкся с двумя людьми, которые могли что-то знать. Они тоже занимали не последнее место в иерархии сгнившего до основания российского государства.
На десерт он приберёг разговор с генерал-лейтенантом Федерального агентства государственной безопасности Аркадием Войченко.
С ним встретились на конспиративной квартире, обставленной с непотребной роскошью. У Сельмурзаева создалось впечатление, что в остальное время она использовалась как бордель для услады высокопоставленных чекистов.
— Заходи, гордый мой брат, — улыбнулся радушно Войченко. — Чувствуй себя как дома.
— Но не забывай, что в гостях.
— Точно, — хмыкнул Войченко.
Генерал был как генерал — толстый, астматически дышащий, однако не с вяло тупым, как у армейцев, взором, а с цепкими глазами профессионального мошенника… Нет, скорее наёмного убийцы.
Сельмурзаев по роду деятельности имел старые хорошие связи с госбезопасностью. Сложились они ещё во времена бойкой торговли заложниками, которых сотнями захватывали ичкерские повстанцы. Все имели с этого бизнеса свою долю. И всем это нравилось. И Совету Безопасности. И ФАГБ с МВД. И Администрации Президента.
С тех пор Сельмурзаев ведёт с госбезопасностью и правительством России жёсткие игры по довольно сложным правилам. Цель у депутата и группы его товарищей простая — создание у руководства страны иллюзии, что только удельные подконтрольные князьки и авторитеты в состоянии удерживать дикую ичкерийскую орду от того, чтобы полностью сорваться с катушек и пройти огнём и мечом по всей стране. Мол, князьков этих (в частности, уважаемого всеми Усмана Сельмурзаева) надо лелеять, сдувать с них пылинки, позволять им многое и, главное, не бросать им с хозяйского стола крошки, а на блюдечке преподносить полноценные увесистые куски от общего пирога.
В последнее время эта тактика начала давать сбои. Сельмурзаева и его соратников стали потихоньку-помаленьку отодвигать в сторону от политики и дележа денег. Могло это кончиться плохо — выкидыванием за борт. Чтобы этого не произошло, был затеян «изотопный шантаж», на который с охотой подписались непримиримые из самой Чечни и Саудовской Аравии. Пора в очередной раз напомнить Москве, что все под Аллахом ходим. И что очень уж мегаполис уязвим для террора. Недвусмысленный такой намёк — договариваться надо. Договариваться. И ещё раз договариваться. Это выгодно. Это обоюдно идёт на пользу и здоровью, и карману.
Все бы так и получилось, гладко, как по писаному. Теракт. Шум — «раздавить ичкерийскую гадину!» А потом тихие, нигде не афишируемые переговоры с серьёзными уступками и гарантиями… Все бы так и получилось, если бы не эти как с неба свалившиеся шайтаны!
— Ну, рассказывай, зачем пожаловал, — потребовал генерал, разливая по чашкам крепкий чай.
— Возникла небольшая проблема, — произнёс Усман Сельмурзаев.
Он поведал прилично отредактированную историю своих мытарств и в лоб спросил: