Белый павлин. Терзание плоти
Шрифт:
— Да, — тихо ответил юноша на замечание молоденькой бонны, — я попал в неприятную историю.
Обе женщины уставились на него широко раскрытыми глазами.
— В какую? — спросила бонна, оставив работу и уронив руки на колени. Эмили промолчала, но лицо ее напряглось.
Бахман стоял, опустив голову, он все еще не мог прийти в себя.
— Я ударил сержанта Губера, и тот упал в ров, — сказал он. — Я это сделал нечаянно… но…
Машинально юноша взял пригоршню вишен и начал их есть. Он слышал, как Эмили тихо
— Вы столкнули его в ров? — в ужасе переспросила фрейлен Гесс. — Каким образом?
Зажав в кулаке косточки от вишен, Бахман с отсутствующим взглядом поведал им свою историю.
— Ах! — простонала Эмили.
— А как вы оказались здесь? — спросила фрейлен Гесс.
— Я сбежал, — ответил юноша.
Наступила мертвая тишина. Бахман стоял с понурым видом, полностью вверив себя этим двум женщинам. На плите что-то зашипело, и крепкий запах кофе заполнил кухню. Спохватившись, Эмили бросилась к плите. Взгляд Бахмана скользнул по ее широкой спине и крепким бедрам.
— И что вы теперь собираетесь делать? — спросила, придя в себя, фрейлен Гесс.
— Я не знаю, — ответил Бахман, взяв новую горсть вишен.
Он чувствовал себя опустошенным.
— Вам лучше вернуться в казармы, — предложила бонна, — мы попросим господина барона помочь вам.
Эмили молча стояла, держа в руках поднос с тонкими фарфоровыми чашками и серебряными ложками, и ждала ответа. Бледный, с опущенной головой, Бахман упорно молчал. Сама мысль о возвращении в казармы была для него невыносима.
— Я попробую уехать во Францию, — наконец выдавил он.
— Но они поймают вас, — ответила фрейлен Гесс.
Эмили молча слушала.
— Я должен попытаться, — тихо произнес Бахман, — мне только нужно где-то спрятаться до наступления ночи.
Обе женщины догадались, чего он ждет от них, и поняли, что выполнить его просьбу невозможно. Эмили вышла. Бахман продолжал стоять, не смея поднять голову. Ему было стыдно за свое поведение.
— Вам не удастся уехать, — сказала бонна.
— Я могу попытаться, — повторил юноша.
Он не должен сегодня попасть в руки военных. Пусть они делают с ним все, что угодно, если поймают, но только не сегодня. Пусть это будет завтра.
Наступила тишина. Юноша ел вишни. Щеки бонны заливала краска смущения.
Вернулась Эмили.
— Он может спрятаться у тебя в комнате, — предложила бонна, обращаясь к ней.
Эмили не ответила. Похоже, эта идея пришлась ей не по душе.
— Это все, что я могу предложить, — сказала фрейлен Гесс. — Я не хочу, чтобы его увидели дети.
Эмили молчала. Бахман ждал, что же решат женщины.
— Ты можешь спать в моей комнате, — продолжала бонна, глядя на Эмили.
Эмили подняла глаза и в упор посмотрела на Бахмана.
— Вы хотите этого? — спросила она отрывисто.
Было видно, что все ее существо противится такому решению.
— Да… да… — бормотал юноша, чувствуя, что краснеет.
Эмили отвернулась и тоже еле слышно проговорила «да». Затем, взяв поднос, быстро вышла из кухни.
— Но как вы перейдете границу? — спросила фрейлен Гесс.
— Я попытаюсь достать велосипед, — ответил юноша.
Вернулась Эмили. Чувствовалось, что она старается держать себя в руках.
— Все в порядке? — спросила ее бонна.
Эмили промолчала.
Спустя несколько минут Бахман последовал за ней.
Они миновали большой квадратный холл, стены которого были увешаны картами. На вешалке висели детские голубые пальто с блестящими пуговицами. Они напомнили Бахману о первой встрече с Эмили, когда она гуляла с младшим ребенком, крепко держа его за руку, а он сидел в тени лимонного дерева и наблюдал за ними. Как это было давно! Тогда он был свободен и спокоен, и казалось, так будет всегда.
Быстро поднявшись по лестнице и пройдя незамеченными по длинному коридору, они подошли к комнате Эмили. Открыв дверь, она впустила юношу.
— Я должна идти вниз, — прошептала Эмили и тихо закрыла дверь.
Комната была маленькой и очень опрятной. На стене висело распятие и несколько картинок с изображениями святых. Узкая кровать была тщательно застелена. Рядом на столике стоял таз для умывания. В углу находился небольшой комод с несколькими ящиками. Больше в комнате ничего не было.
Почувствовав себя в безопасности, Бахман немного успокоился и, подойдя к окну, посмотрел на залитый солнцем двор. Итак, он покидает эту страну. С этой жизнью покончено. Впереди его ждет неизвестность.
Строгая простота комнаты, как того требовала католическая вера, все больше успокаивала его. Юноша посмотрел на распятие. Высокая худая фигура Христа походила на фигуру крестьянина и, по всей вероятности, была вырезана каким-то крестьянином по своему образу и подобию. Впервые в жизни Бахман посмотрел на изображение Христа как на нечто одушевленное. Распятый на кресте человек страдал. Сделав это открытие, Бахман долго не мог отвести взгляда от деревянной фигурки.
Его собственные плоть и душа тоже страдали. Стыд, который поселился в нем, сжигал его изнутри, делал беспомощным и противным самому себе, давил на него, лишая рассудка.
Машинально юноша снял ботинки, ремень и китель. Отбросив их в сторону, лег на кровать и забылся тяжелым, мучительным сном.
Когда спустя некоторое время Эмили зашла в комнату, он крепко спал. Его неподвижность напугала девушку, и, подойдя к кровати, она склонилась над ним. Он дышал. Расстегнутая на груди нижняя рубашка обнажила его красивую белую грудь. Ноги, обтянутые голубыми форменными брюками и одетые и грубые солдатские носки, были широко раскинуты. Эмили еще раз оглядела юношу, лежащего на ее девичьей постели, и тихо вышла.