Белый шайен
Шрифт:
Назавтра Римский Нос, собрав шайенов и южных оглала Убийцы Пауни, которые стояли лагерем рядом, выехал навстречу солдатам.
Я ехал позади Вокуини, крепко держа одной рукой узду, другой — карабин. Лидер южных шайенов облачился в свои боевые красивейшие одежды. Концы его пышного головного убора ниспадали с боков лошади до самой земли.
Завидев на вершине холма кавалеристов Кастера, он отдал приказ не стрелять и поскакал к ним. Концы его головного убора взвились в воздух, затрепетав на ветру, как крылья у птицы. Обернувшись, он позвал за собой
Через пять минут состоялся разговор Хэнкока с Римским Носом, которого он так страстно желал видеть. Он проходил на открытой равнине.
— Почему ты не приехал в форт Ларнед? — слетел с губ генерала все тот же вопрос.
Я перевел Римскому Носу.
— Я не знал, что на уме у белого командира, — ответил тот.
— С тобой нет женщин и детей. Где они?
— Я их посадил на коней. Они далеко отсюда. Им страшны громкие ружья на колесах.
Перед тем как выехать в прерию, Римский Нос отослал всех женщин, детей и стариков на север, подальше от ненавистных Длинных Ножей.
— Ты обязан вернуть их назад, — жестко потребовал Хэнкок. — Я хочу, чтобы здесь собралось все племя. Я требую этого. В это же время завтра я должен увидеть здесь всех твоих людей.
Генерал брезгливо потряс кистью правой руки, давая этим знать, что разговор окончен.
Я посмотрел на Кастера. Он поймал мой взгляд и крикнул:
— Помоги Римскому Носу собрать людей, Кэтлин. Иначе я пригоню их под дулами ружей.
— Женщин и детей? — укоризненно произнес я. — Не сомневаюсь, что прославленному ветерану Гражданской войны это по плечу.
— Проклятье! — поморщился Кастер. — Ты ехидный парень, Кэтлин. У меня на таких, как ты хорошая память.
— Отличной тебе памяти, подполковник! — опять съязвил я и поскакал вместе с Римским Носом к шайенам.
Вернувшись в лагерь, мы оставили его стоять как есть, и направили лошадей в северную сторону, где находились женщины и дети. Не за тем, естественно, чтобы привезти их к Хэнкоку, нет. Белые хотели захватить их в заложники. Это было ясным, как день.
Спустя трое суток мы узнали, что Хэнкок, придя в ярость, приказал спалить два индейских лагеря дотла. Собрав в огромную кучу жилища, шкуры, домашние принадлежности шайенов и оглала, солдаты устроили из всего этого величайший из костров.
Если Хэнкок хотел мира, то своими глупыми действиями он только подбросил дров в топку нескончаемой войны в прериях. Его высокомерие и презрительное отношение к индейцам отторгли от него даже миролюбивых, колеблющихся вождей.
Мобильные военные отряды краснокожих вновь взялись за дело. В прериях воцарилась паника. Война, которую мог предотвратить генерал Хэнкок, вспыхнула с новой силой. Потом он спохватился и попытался провести очередные переговоры. Но Римский Нос категорично заявил, что пока Хэнкок остается на западе, ни о каких переговорах не может идти и речи. Лишь осенью забрезжила надежда на то, что война будет приостановлена.
Обнадеживающие вести принес мой приятель, Джордж Бент, приехав в наш лагерь с юга,
Он сказал собравшимся в палатке Совета шайенам:
— Я послан к вам индейским агентом. Большая делегация из Вашингтона от Великого Белого Отца ждет шайенов на берегу Мэдисин-Лодж-Крик для подписания мирного договора. Там будут Черный Котел, Маленький Ворон, команчи, кайова и апачи прерий.
— И там будет Хэнкок, — усмехнулся Римский Нос.
— Пусть Вокуини не беспокоится. Генерала уже нет на западе. Его отозвали на восток.
— Это добрая новость.
— Да, белые привезли много даров для вождей и обещают справедливый мирный договор.
— Кто станет говорить о мире с шайенами? — спросил Тонкахаска.
— Генералы Шерман, Сэнборн, Терри и еще много важных лиц из Вашингтона.
— Шерман собирается говорить о мире с шайенами?! — воскликнул Римский Нос. — Это такой же истребитель индейцев, как Хэнкок, если не хуже!
— И все-таки он хочет видеть Римского Носа, — сказал Джордж.
Вокуини подумал и отчетливо произнес:
— Передай ему, сын Маленькой Шляпы, что Вокуини не трус, чтобы бежать на зов того, кто посылает против шайенов Длинных Ножей.
Римский Нос был верен своему слову. Он до тех пор отказывался от участия в переговорах, пока не узнал, что Шермана не будет на них. Наверное, комиссионеры поняли, что отсутствие боевого лидера южных шайенов восполнить ничем нельзя. Любой договор без его подписи превращался в жалкий клочок бумаги.
Переговоры начались 16 октября и продолжались в течение десяти дней.
Берега Мэдисин-Лодж-Крик никогда не видели столь впечатляющего числа индейцев. Их там было не менее четырех тысяч.
Согласившись ехать на юг, Римский Нос, однако, был осторожен. Он разбил свой лагерь в шестидесяти милях от ручья, заявив, что у него нет особой склонности доверять белым. Чарли Бенту, мне и еще нескольким молодым воинам было поручено стать курьерами между нашей стоянкой и лагерем Черного Котла.
Когда я увидел старого верховного вождя южных шайенов, то не мог не признать, что это был действительно великий человек. Нет, ни внешность, ни осанка не произвели на меня впечатления. Его глубокие, полные какой-то неизбывной мудрости и доброты, глаза — вот что запало мне в душу. Это были глаза умудренного опытом индейца, который ведал или догадывался обо всем на свете.
Приняв меня с Чарли в своей палатке, где сидели два его старинных друга, Маленькая Шкура и Маленький Ворон, он угостил нас едой и пустил трубку по кругу. Потом положил трубку в чехол и вежливо узнал мое имя.
Я ответил.
— Ниго Хайез пришел к шайенам в суровый час, — покачал головой он. — И как долго он собирается жить с ними?
— Пока они свободны и сражаются, — самоуверенно ответил я.
Черный Котел вздохнул и, улыбнувшись, сказал:
— Храбрая речь для молодого белого воина… Да, храбрая, и ей трудно что-либо противопоставить. — Его глаза поднялись на Чарли. — Ну, сын Маленькой Шляпы, говори, мы слушаем.