Белый верх, чёрный низ
Шрифт:
Да и в плане революции, задуманной мной, плюс спорный. Восстание приведёт к жертвам в обоих мирах. А Белый Мир, оказывается, ничуть не меньше страдает от несправедливости, чем Чёрный. Он хорош и идеален только в восприятии низших, которые преклоняются перед беломирянами.
Нельзя спасать один мир в ущерб другому. А начинать нужно с Белого Мира, потому что Чёрный неизбежно изменится вслед за ним.
Мне даже кажется, разумнее было бы вообще объединить миры!
На одной из лекций для первокурсников-высших нам читали совсем другую версию легенды о беломирянах, из которой следовало, что колонизация спутника не была случайностью. И тем более не было никакого утраченного Беломирья, затерянного в глубоком космосе Высшие, как я и предполагала,
Вот мы с Рукатом и будем первыми, кто попытается всё это исправить.
Фрая привычно закрыла дневник на замочек и положила в ящик письменного стола. Пересела за стол для приёма пищи и, подняв шторку системы доставки, переставила на столешницу с ленты конвейера блюда, которые заказала на обед. Тому, что они оформлены изысканно и вычурно, она уже не удивлялась, и её не озадачивали затраты времени и сил на изготовление не самых важных и носящих исключительно эстетический смысл элементов декора. Она привыкла и перестала воспринимать подобное расточительство как что-то нелепое, чуждое. И приняла традицию своей новой родины, иногда даже не замечая того, что когда-то несомненно бы шокировало.
Едва она закончить есть и вернула пустые тарелки на ленту доставки, как на информационном экране высветилось сообщение о том, что ректор ожидает её в своём кабинете.
— Не было печали... — пробурчала Фрая. Все эти две недели Легус не досаждал ей вниманием, даже занятий с ним у студентов не было. А тут вдруг неожиданно снизошёл до разговора.
Необходимость этой встречи она осознавала и даже ждала, потому что неизвестность угнетала, но находиться в обществе наделённого властью изворотливого высшего было неприятно. Именно поэтому в преподавательский корпус девушка шла без особого воодушевления. И порог кабинета перешагнула с равнодушным выражением лица. И поздоровалась сухо, официально.
Легус, как обычно работающий за столом, поднял глаза на посетительницу, аккуратно отложил документ, который держал в руках. Усталым движением расправил плечи, одернув пиджак, и приглашающе указал на диван.
Пока девушка усаживалась, расправляя юбку белого форменного платья, мужчина внимательно изучал её лицо, видимо удивляясь полному отсутствию нетерпения и любопытства. Но интересоваться причиной подобного стиля поведения посчитал бестактным, а может, просто оценил умение Фраи контролировать свои эмоции. И поэтому начал с главного:
— У меня для вас хорошие новости. Уверен, они вас воодушевят. Я сам был приятно удивлён и даже, признаюсь честно, остался в недоумении от скрытности Совета. Оказывается, расследование по вашему делу уже давно завершено, и все нюансы прояснились. Но советники приняли решение не волновать вас, дать возможность спокойно доучиться, не переживая о грузе ответственности.
Легус сделал эффектную паузу, желая ещё больше заинтриговать студентку, которая и без того в ощутимом напряжении ждала подробностей.
— Служба контроля за даром установила, что вы принадлежите к влиятельному роду, одному из сильнейших в нашем мире. Произошла трагедия, которая и стала причиной того, что вы оказались в семье жителей Чёрного Мира. Ваши родители прибыли на планету в составе дипмиссии. По долгу службы командировали в посольство только вашего отца, но его жена настояла на том, чтобы мужа сопровождать. Это был безрассудный поступок в её положении, но что взять с только что родившей женщины?! Ни уговоры, ни попытки призвать к ответственности не помогли. На все аргументы она отвечала одним: «Жена должна быть рядом с мужем, а ребёнка я не оставлю». Её упрямство сыграло
Речь ректора, поначалу спокойная, постепенно становилась всё более эмоциональной. И это не казалось ухищрением — слишком уж выразительной была мимика лица. Похоже, он искренне переживал за свою студентку и его самого задевала трагедия, в которой пострадали высшие. Жители Белого Мира ценят жизни друг друга, это на низших им наплевать.
Вот только Фрая вряд ли могла оценить подобный эмоциональный порыв. В её сознании столкнулись, рассыпаясь осколками потрясения, два образа. Семьи, привычной с детства, которую создали, как она полагала, влюблённые, сбежавшие в Чёрный Мир, желая хранить друг другу верность. И другой семьи — незнакомых ей высших, настоящих родителей, которых она потеряла, едва успев появиться на свет.
И так сложно оказалось свыкнуться и сжиться с мыслью, что семья, оставшаяся в Чёрном Мире, ей не родная. И вообще семей было две!
— Низшие вас от всех утаили, — не ведая о хаосе мыслей в голове студентки, продолжал накалять обстановку ректор. — Воспитали в чуждых вам традициях. Поступили подло, нагло скрыв происхождение «своего» ребёнка. Пошли на серьёзное преступление против высших!
Преступление? В душе Фраи родился внутренний протест. Ей было сложно принять обвинения Легуса. Поступок родителей, пусть даже оказавшихся приёмными, вряд ли имел злой умысел. Девушка скорее посчитала бы его спасением. Ведь старшую дочку они любили, вырастили и воспитали, не делая различий между ней и младшей сестрой. Такие люди не могли поступить подло. И либо ректор умышленно сгустил краски, чтобы Фрая возненавидела Чёрный Мир и не имела ненужных высшим привязанностей к низшим, либо СКД изначально преподнесла факты с позиции менталитета высших.
Однако из рассказа она сразу уловила главное — у родителей серьёзные неприятности. И потому торопливо спросила:
— Их наказали? Они живы?
Вместо прямого ответа Легус неторопливым движением отодвинулся от стола. Поднялся и подошёл к стеллажу. Постоял в задумчивости, рассматривая книги.
Поправив неровно стоящий фолиант, вернулся взглядом к собеседнице и продолжил с явными нравоучительными интонациями:
— Напрасно вы принимаете ситуацию так близко к сердцу. Какой смысл убивать этих людей? Этим прошлого не исправишь. Да и вы не пострадали, они сохранили вам жизнь. Поэтому Совет решил обойтись без показательного судебного процесса. Огласка в данном случае нежелательна. Нам не нужен негатив к высшим, который неизбежно возникнет у низших, если наказание будет излишне жестоким. А если излишне мягким, то вероятен самосуд низших над соотечественниками. Так что арест и тюремное заключение на время разбирательства — уже достаточное наказание для преступников. А в качестве меры профилактики наместник просто внушил этим низшим правильный тип поведения.
Фрая, как ни старалась остаться бесстрастной, всё равно выдохнула с облегчением и успокоилась, Не самый плохой вариант из возможных. Живы. Да, не помнят. Да, не переживают об улетевшей в академию дочери. Но это поправимо. Она вернётся, и всё станет как прежде.
— Хотя, конечно, без сомнений, их поступок возмутителен. Не понимаю, на что они рассчитывали! — Легус перешёл от логических рассуждений к негодованию. — Ведь умысел низших лежит на поверхности: они надеялись породниться с нами. Глупые! Впрочем, чего ещё ждать от неучей и дикарей? Которые беспечно понадеялись утаить правду и при этом даже имя не сообразили изменить! А оно...