Белый ворон Одина
Шрифт:
На берегу уже завязалась схватка. Темные фигуры метались в предрассветных сумерках, сталкивались, изрыгали проклятья. Слышался звон клинков, летели искры. От беспорядочной толпы отделилась одна фигура и понеслась в мою сторону. Я не знал, собирался ли этот человек нападать или просто нелегкая вынесла его на меня, когда он удирал с поля боя. Да это было и не важно.
Как только человек оказался в пределах досягаемости, я ударил его своим топором. Нанес мощный восходящий удар слева, который пришелся ему ровнехонько в пах. Он пролетел еще несколько шагов и лишь тогда упал. С мгновение я наблюдал, как он катается по земле и выбивает каблуками фонтанчики снега. Затем приблизился и заглянул в лицо. Нет, этот человек был мне незнаком. Со вздохом облегчения я одним коротким движением перерезал ему глотку, тем самым положив конец мучениям.
В следующий миг до меня донесся отчаянный крик Рева Стейнссона:
— Эй, берегись!
Я оглянулся и увидел огромного славянина — высокого и мускулистого, с лицом сущего ребенка, на котором только пробивалась борода. Он выпрыгнул, казалось, из самого пламени костра, немудрено, что я его не увидел. В руке у него был тяжелый меч, который он готовился обрушить на мою голову. Свой рывок он сопровождал громким ревом — наверное, именно так его научили нападать старшие товарищи.
Полагаю, один из его лучших друзей сейчас лежал у моих ног и улыбался вновь приобретенной кровавой улыбкой, нарисованной аккурат под бородой. Если б он имел возможность наблюдать за своим воспитанником, то наверняка посоветовал бы тому держать меч пониже и не тратить силы на излишний размах.
Я отступил в сторону, легко уйдя от летящего клинка. Затем развернулся на одной ноге и в свою очередь нанес противнику удар в область поясницы. Удар был настолько сильным, что я услышал, как хрустнул позвоночник. Парень выгнулся дугой и с воплем обрушился на землю. Я и сам потерял равновесие и упал на четвереньки. Уже поднимаясь, я почувствовал, как сзади приближается еще кто-то. Не рассуждая, я вскинул в воздух топор и с трудом удержал удар, услышав знакомый голос:
— Это я, Финн…Гляди, куда машешь своим дровоколом!
Его широченная улыбка напоминала медвежий капкан, но глаза оставались настороженными. Я выпрямился и в знак приветствия махнул топором.
— Все в порядке, — выдохнул я. — Беги на берег!
— Слишком поздно, — прорычал Финн. — Они отступили и сейчас как раз между нами и лодками.
Я оглянулся и в какой-нибудь сотне шагов увидел своих побратимов. Сбившись в плотную стаю, размахивая мечами, они наседали на Сигурдовых дружинников. Издалека те выглядели единой темной массой, на которой выделялись лишь светлые пятна лиц. Берег реки был прямо у них за спиной. Там же находились и лодки, в которых мы так нуждались. Казалось бы, вот оно, спасение, совсем рядом, но… Мы так и не сумели отыскать Торгунну. Равно как и способ добраться до этих чертовых лодок.
— Ну все, нам конец, — послышался чей-то мрачный голос.
— Ты мне это брось! — взревел Финн и крутанул в воздухе свой «костыль». — Мы еще повоюем.
Честно говоря, прозвучало неубедительно. Ибо к тому времени Добрыне удалось-таки укрепить боевой дух своих. Скорее всего, он просто указал им на малочисленность врагов. Нас действительно была всего лишь горстка, они вполне могли задавить числом. Стоило только преодолеть нерешительность и наброситься на нас всем скопом. Судя по всему, именно это они и собирались сделать. Я видел, как дружинники распрямили плечи и сплотились. Некоторые украдкой прикоснулись к своим амулетам — весьма разумное действо, принимая во внимание, что многим в ближайшие минуты предстояло встретиться со смертью.
В этот миг к нам подбежал задыхающийся Гизур, за ним тяжело — словно ярмарочный медведь — топал Гирт.
— Мы нашли Торгунну! — выкрикнул Гизур, тыча пальцем в сторону невысокого обледеневшего обрыва, спускавшегося к реке.
Там маячила неуклюжая громада струга, установленного на деревянные салазки для спуска на воду. Неподалеку притулилась куча тюков и мешков — очевидно, их предполагалось погрузить на судно. Ай да Добрыня! Все подготовил для быстрого бегства в случае непредвиденных осложнений. Достаточно лишь выбить деревянные колышки, удерживавшие салазки, — и вся махина под действием своего немалого веса заскользит вниз по склону, навстречу водам Дона. Именно там, на борту струга, Владимир и решил спрятать жену убитого Квасира.
Лодка, застрявшая на холме, выглядела столь же странно, как рыба на спине коня. И, тем не менее, мы припустили к ней, спотыкаясь и оскальзываясь на ледяном склоне. Позади струга громоздилась обледеневшая куча бревен, которые используют для того, чтобы в летнее время посуху перетаскивать лодки из Дона на Волгу. А еще дальше громоздилась едва различимая в утренних сумерках крепость. Издали она напоминала огромного великана, прикорнувшего на холме. И великан этот, судя по всему, просыпался — оттуда доносился звон оружия, кое-где мелькали огни.
На палубе струга уже толпились побратимы. Они что-то укладывали и перетаскивали, не обращая внимания на скрип перегруженных веревок.
— Торгунна! — закричал я, стараясь перекрыть хор возбужденных голосов.
Я подпрыгнул и вскарабкался на борт судна. Гизур провел меня туда, где лежала укутанная в кучу шалей и плащей Торгунна. Выглядела она изможденной и бледной, но глаза были открыты. Она даже умудрилась улыбнуться мне навстречу, хотя на ресницах повисла готовая скатиться слеза. Тордис упала на колени возле сестры. Женщины порывисто обнялись. Плечи обеих сотрясались от рыданий, в которых, как мне казалось, в равной степени смешались и горечь потери и радость от воссоединения семьи.
— Мы забрали его с собой, — неловко сказал я, глядя на застывший, окровавленный сверток, который некогда был Квасиром. — Возвращаемся домой.
— А как же серебро? — немедленно откликнулся Гизур.
При разговоре его колючая черная борода шевелилась так, что Гизур напоминал человека, решившего закусить ежом.
— Мы должны вернуться за ним, — поддержал Хаук. — Как только выберемся отсюда, снова махнем в гробницу.
— Вернуться за ним, — эхом откликнулся Коротышка Элдгрим; затем помотал головой и спросил: — За чем вернуться? И с кем мы сейчас сражаемся?
За его спиной высилась темная громада крепости. Оттуда доносились громкие крики и скрип заржавевших петель. Так, понятно… Защитники Белой Вежи все же решили выйти наружу.
— Нет никакого серебра… и никакой гробницы, — ответил я. — Есть лишь маленький злобный князь и напуганный гарнизон крепости. Если нам повезет, они перебьют друг друга… а мы сможем улизнуть живыми и невредимыми.
— Мы не успеем перетащить лодку вручную, — покачал головой Гизур, глядя на побратимов, раскачивавших и теребивших обледенелые веревки.