Белый ворон Одина
Шрифт:
Старый Ковач тоже это понял. Он предстал перед юным князем с понуренной головой, сжимая в кулаке заношенную меховую шапчонку. Мне пришло сравнение с их любимой ивой: невзрачный полянин точно так же гнулся, но не ломался под ударами судьбы. Невзгоды прошумят над его головой и уйдут стороной, а старик останется сидеть на своей земле, целый и невредимый. Всем было ясно, что еда в деревне имеется — хорошо припрятанная, не видимая чужому глазу. Другой вопрос, сумеем ли мы ее отыскать. Слишком уж много здесь чердаков и подполов —
— Ты знаешь, кто это такой? — строго спросил Добрыня, указывая на бледного, нахмуренного Владимира.
Если он хотел напугать Ковача, то просчитался. Старый полянин пережил столько студеных зим и знойных лет, столько кровавых стычек с безжалостными степняками, что подобные штучки на него не действовали. Да что он, строгих мужей и капризных мальцов не видал? Даже грозный Сигурд с его серебряным носом не произвел на старосту особого впечатления. Он лишь пару раз моргнул своими блекло-голубыми глазами.
— Сначала мне показалось, что это князь Ярополк внял нашим мольбам и пришел на помощь, — со вздохом сказал Ковач. — Однако теперь вижу: мальчик слишком молод для Ярополка.
— Не забывайся, старче! — прорычал Сигурд. — Этот мальчик — единокровный брат Ярополка, великий князь Новгородский.
Старик покорно кивнул, морщины на его лице сделались еще глубже.
— Как скажешь, господин хороший, — пробормотал он.
Затем, помолчав, решился:
— Не прогневайтесь, господа хорошие… Но, ежели вы появились не в ответ на мои призывы, тогда дозвольте спросить: а что вы делаете в степи в такое время?
— Не твое дело, старый пес! — рявкнул Добрыня. — С тебя достаточно и того, что мы здесь… и мы задаем вопросы, а ты обязан отвечать.
— Так-то оно так, — прищурился Ковач. — Но только сдается мне, что юный князь Новгородский пытается наложить руку на имущество своего брата. Вот я и интересуюсь: а князь Ярополк про то знает?
Я невольно усмехнулся — уж больно хитрое выражение появилось в глазах у старого лиса. Ковач бросил на меня заинтересованный взгляд, затем снова смиренно потупился. Владимир вспыхнул и упрямо сжал губы.
— Кто ты такой, чтоб интересоваться? — огрызнулся юный князь, однако голос его предательски дрогнул и испортил все впечатление.
Бесполезно, с тоской подумал я. Старый полянин не сдастся! Даже если я подвешу вниз головой его самого, его дочь и всех прочих родственников, а потом пущу в ход свой заветный Нож Истины… Даже тогда мне не удастся добиться от него правды. Я уже сталкивался с подобными людьми и знаю, чем дело кончится. Он будет терпеть, пока не умрет. Остается лишь удивляться той мере терпения, что отведена таким вот ковачам.
Да и, кроме того, старик прав. В настоящую пору мы находились на
Я решил зайти с другой стороны.
— А что за мольбы о помощи? — спросил я, и все головы повернулись в мою сторону.
Ковач одарил меня заинтересованным взглядом. Ого, как изменилось выражение его лица! Каким оно стало мягким и сладким — словно парное молоко. Да уж, этот старый бондмог посрамить любого мастера интриги из столичного Миклагарда!
— Меня зовут Орм, — как можно любезнее представился я.
А что такого? Улыбка и вежливость никогда еще не мешали переговорам. По крайней мере на начальной стадии…
— Нурман, — пробормотал старик, проводя узловатой рукой по бороде. — Я понял это по твоему выговору. Твое имя означает «змей»?
— Скорее, дракон, — поправил я и, склонившись вперед, тихо посоветовал: — Не стоит запираться, старик. Мы голодны, как змеи. А ты знаешь, на что способны голодные змеи.
Ковач помолчал, поморгал своими простодушными голубыми глазами. Затем кивнул с улыбкой, обнаружившей печальное отсутствие зубов, и уточнил:
— Так тебя интересует, кто нас обижает?
Теперь уж настал мой черед кивнуть. Я слышал красноречивое покашливание Добрыни, но мы с Ковачом смотрели друг на друга, не отводя глаз.
— Водяные, — наконец выдавил из себя старик.
За моей спиной раздалось свистящее шипение — будто воздух из винного бурдюка выдули: это одновременно вздохнули Сигурд и Добрыня. Оглянувшись, я обнаружил, что князь Владимир побледнел, как полотно. Все они выглядели не на шутку напуганными. А я понятия не имел, о чем мы говорим…
— Ятра Одина! Что еще за штука такая?
— Чудовища, которые питаются душами утопленников, — вполголоса пояснил Добрыня.
— Все это детские сказки, — возразил Сигурд без особой уверенности.
— Они живут на возвышенности посреди болота, — сообщил Ковач (он говорил тихо, ровным голосом, но сколько же горечи было в его голосе!). — В нашей деревне сорок восемь домов, и каждый из этих домов пострадал.
— Каким образом пострадал? — требовательно спросил Добрыня.
— Они приходят по ночам… эти водяные…крадут наших женщин и превращают их в русалок, — рассказывал старик. — Это происходит нечасто — раз или два в год, но длится уже много лет. Последний раз они появились этой осенью… и увели мою внучку.
Ковач умолк, и я почувствовал, как по спине у меня пробежал холодок. И холодок этот не имел никакого отношения к зимним сквознякам.
— Вы столько лет терпели и ничего не предпринимали? — спросил Владимир, и старик повел в его сторону седой кустистой бровью.