Белый ворон Одина
Шрифт:
Маленький булгарин вспыхнул, однако отвечал не без достоинства:
— Было время, когда киевляне платили вам дань с каждого дома — беличьими шкурками и добрыми мечами. Затем Киев пришел и разрушил ваше государство. На то была воля богини-матери Сенмерв — я в этом ничуть не сомневаюсь. И уж ничто не туманит воспоминания о том дне, когда был сожжен Итиль!
Абрахам в гневе приподнялся с места, однако сидевший рядом Морут его остановил.
— Насколько я помню, булгар тогда тоже пожгли, — сказал он, и Тин вынужден был согласиться.
Действительно, Святослав в тот раз разошелся и, не разбираясь, спалил обе столицы — как хазарскую, так и булгарскую. Абрахам неодобрительно покачал головой и сказал:
— Чего еще ждать от варваров, поклоняющихся женщине? Ясно же, что мужчине, по самой сути, предназначено повелевать землей и небесами. В противном случае сам Творец был бы не мужчиной, а женщиной… Однако ж всем известно, что это не так. Следовательно, женщина должна повиноваться мужчине. Как у них на небесах, так должно быть и у нас, на земле.
Откуда-то с противоположной стороны раздалось раздраженное ворчание. Те, кто признал голос Торгунны, добродушно рассмеялись.
— А как же ойор-пата? — вкрадчиво спросил Тин, и оба хазарина заметно напряглись.
— О них мы не говорим, — отрезал Абрахам.
— Кто такие? — тут же поинтересовался любознательный Иона Асанес. — Это что, имя какой-то иудейской богини?
Абрахам бросил на него уничтожающий взгляд.
— Я бы тебя просветил, когда б верил, что тобою движет искреннее любопытство, — прорычал он. — Однако же я знаю, что вы, северяне, поклоняетесь своим злобным языческим богам, и переубедить вас невозможно.
— Я христианин! — возмутился Иона, но хазарин пренебрежительно отмахнулся.
— Только евреи, богоизбранный народ, способны постигнуть истинную природу Создателя, — надменно заявил он.
— Насколько я понимаю, это не сильно помогло в вашей борьбе против Святослава с его языческими богами, — вполне справедливо заметил Финн.
Хазарин обиженно насупился.
— Мы народ изгнания, — с горечью в голосе произнес он. — Весь мир объединился против нас. Стоит нам, евреям, где-то устроиться — создать свою страну, чтоб никому не платить подати, — как нас выгоняют. Это все зависть людская. Нам не могут простить нашу богоизбранность. Дай волю, и нас обдерут как липку…
— Скорее уж, вас гонят, чтобы самим не оказаться обобранными до нитки, — возразил я. — Римляне, например, всегда готовы помогать народам, которые восстают против вас.
— Конечно, они же христиане, — проворчал Абрахам, бросив взгляд на Иону. — Потому и ненавидят нас.
— Что он имеет в виду? — поинтересовался Финн, и Асанес пожал плечами.
— Евреи убили Христа, — пояснил он. — Это каждому известно.
— В самом деле? — воодушевился Финн. Он с интересом посмотрел на Абрахама: — Вы действительно убили Белого Христа? Выходит, это вы палачи Растерзанного Бога?
— Нет, — оскорбленно поджал губы хазарин. — Это сделали римляне. Но сегодня они сами стали христианами и всю вину сваливают на нас.
— А… — Финнов интерес сразу же угас; он укоризненно покачал головой. — Ну, и ловок же этот ваш Белый Христос. Даже после смерти умудряется посеять семена раздора в пустой комнате.
Иона задохнулся от возмущения. Он уже было открыл рот, чтобы возразить, когда я вмешался.
— О чем тут спорить, — сказал я. — Ведь великий князь русов Святослав, который победил и хазар, и булгар, не был христианином.
Все примолкли, отдавая дань уважения великому мужу.
— Иду на вы, — процитировал Тин.
Иду на вы,то есть выступаю против вас. Таково было последнее послание киевского князя степным народам, которые он хотел завоевать. Святослав… Ныне он тоже мертв, а степь так и осталась непокоренной. Абрахам угрюмо смотрел в огонь.
— Они что, сейчас передерутся? — тихо спросил Асанес, и я пожал плечами. По правде говоря, нам не было никакого дела до этих враждующих народов. Да пусть они хоть перегрызутся, словно цепные псы, — я и пальцем не пошевелю. Мне своих забот хватает…
Однако Тин не стал лезть в драку. Помолчав, он произнес на своем ужасном норманнском:
— У нас еще все впереди. Если не уйдем из Великой Белой, сможем увидеть, как зеленое вино превращается в сироп.
— Ну, уж нет, — проворчал Гирт, сердитый, будто медведь, разбуженный посреди зимней спячки. — Лучше мы его выпьем до того, как это произойдет.
Финн одобрительно отсалютовал своим рогом. Осушив до дна, кинул рог Тордис, которая тут же снова наполнила его вином.
— Придвигайся поближе, — пригласил Финн. — Погреемся вместе.
— Старая уловка, — отмахнулась Тордис.
— Никакая не уловка, — возразил Финн. — Сейчас всем холодно. Я просто хочу тебя согреть. Прими это — хотя бы в качестве вергельда.
Вот оно! Вира за убитого Тора. Слова эти давно уже висели промеж нас, но лишь сейчас были произнесены вслух. Все же, как ни крути, а муж Тордис погиб, потому что Клерконова банда открыла охоту на наше Обетное Братство. С другой стороны, побратимы рисковали жизнью, чтобы выручить Тордис из рабства. Да уж… Запутанное дело. Ни один седобородый бонд сломал бы себе голову на тинге,пытаясь рассудить по справедливости.
Торгунна легонько подтолкнула сестру, и та двинулась в обход кострища — в направлении Финна, который приглашающе распахнул свой плащ.
— Вот и славно, — провозгласил сияющий Квасир. — Все мы живы-здоровы… и даже сыты. А впереди нас ждут сокровища. Ведь все могло сложиться куда хуже!
— Вот так же и ласточка говорила, — раздался из темноты знакомый певучий голосок.
Олав ступил в круг света, по пятам за ним следовал огромный пес. Все взгляды устремились на мальчика, и лишь одна Торгунна смотрела на него с привычным удовольствием.