Белый ворон Одина
Шрифт:
В то утро Морута с нами не было: по приказу Добрыни он отправился выслеживать мужененавистниц. Таким образом, мы остались с одним-единственным следопытом, да и тот брел, спотыкаясь, в хвосте обоза. Наверное, поэтому нападение степных воительниц и захватило нас врасплох. Впрочем, даже если бы Абрахам успел заранее предупредить товарищей, и тогда вряд ли бы это что-то изменило. Мы слишком устали и замерзли, чтобы предпринимать какие-то разумные действия. Единственное, о чем мы могли думать — это как бы поскорее добрести до той заветной точки на горизонте, где курился сизый дымок.
Сначала мы услышали дикий крик и улюлюканье. Затем сверху, с гребня балки, на нас, словно стая обезумевших птиц, налетели всадники. Посыпались стрелы. Одна из них угодила Скирле в спину, и та с визгом упала на землю. Дружинники Сигурда совсем растерялись. Они бестолково топтались на месте: кто пытался усмирить перепуганных лошадей, кто возился с зачехленным оружием. Абрахам оказался умнее всех. Вместо того чтобы метаться без толку и подставляться под стрелы, он сразу присел на корточки и укрылся за поднятым щитом. Конный отряд вихрем промчался мимо него и обрушился на наш растянувшийся караван.
Ятра Одина! Это были они — те, кого мы больше всего боялись. И сам факт, что мы подверглись нападению ужасных мужененавистниц, ошеломил людей не меньше, чем неожиданность.
Со странными, напоминающими волчий вой криками всадницы бесстрашно врезались в толпу, на ходу подгоняя своих маленьких костлявых лошадок. Я бессознательно схватился за рукоять меча, отчаянно жалея, что со мной нет щита. Увы, я тоже поддался отупляющей скуке изнурительного перехода, и щит мой давно покоился на дне одной из телег. Вот теперь настало время расплачиваться за свою беспечность. Давно ведь известно: мужчина без меча все равно остается воином, но, лишившись щита, он превращается в живую мишень для стрел.
На моих глазах один из дружинников соскользнул с крупа лошади, которая билась в панике и пыталась встать на дыбы (глупое животное — у нее едва ли хватило бы сил убежать далеко), и тут же стал жертвой стрелка. Оперенная стрела угодила ему точнехонько в переносье и вышла из затылка. Пославшая стрелу валькирия резко осадила коня и снова понеслась — прямо на меня. Я же стоял и, как зачарованный, смотрел на надвигавшуюся фигуру. В память врезались разметавшиеся косы, странно удлиненное лицо с синими татуировками на щеках, а посередине — хищно оскаленные губы. Краем глаза я заметил, что рука ее нащупывает новую стрелу в колчане.
Вот уж кто не промахнется! Я был уверен, что эта амазонка способна с четырехсот шагов попасть в комариный глаз, Да еще на полном скаку. А следовательно, вполне мог считать себя покойником.
Меня спас Гирт. В тот миг он пробегал мимо — его плащ и вадмалевая обвязка трепетали на ветру, подобно оперению огромной диковинной птицы — и мигом оценил положение. Нагнувшись на бегу, он подхватил с земли большой щит одного из погибших дружинников и подставил под летевшую стрелу. Ту самую, что метила мне прямо в грудь. Звук раздался такой, будто где-то поблизости грянул гром.
Дальнейшие действия Гирта удивили даже меня: побратим испустил утробный рев и прыгнул на лошадь. При этом он нанес сокрушительный удар своим тяжелым щитом. Железный кованый умбон угодил ей в левое плечо — бедное животное аж развернуло, — а кромка щита прошлась по оскаленным зубам лошади. Та дико заржала и попятилась, подымаясь на дыбы. Всадница мгновенно скатилась наземь. Несмотря на отчаянное положение, я невольно залюбовался ее движениями — настолько быстро и ловко она это проделала. Оказавшись на ногах, женщина оскалилась и зашипела, словно разъяренная кошка. Затем резко развернулась в сторону Гирта — дикая, отчаянная и очень опасная. Бедняга Гирт оказался не в лучшей позиции: отдача от удара опрокинула его на землю, и сейчас он барахтался, пытаясь спастись от беспорядочно молотящих копыт лошади.
Слава Одину, в этот миг подоспел Финн. Он заслонил нас обоих и принял удар кривой сабли на свой длинный тяжелый меч. Сталь скользнула по стали и высекла сноп искр.
Лошадь по-прежнему гарцевала с пеной у рта и выкаченными от ужаса глазами, но Гирт успел кое-как подняться на ноги. Финн в свою очередь нанес противнице мощный рубящий удар, который она блокировала своей легкой, словно игрушечной сабелькой. Уж не знаю, как, но ей удалось отвести в сторону страшный Финнов замах. Думаю, рука у нее одеревенела до самого локтя. К тому же сила удара вырвала клинок из кисти женщины и отшвырнула в сторону.
Оставшись безоружной, степная воительница взвыла от ярости. Я стоял совсем рядом и могу поклясться, что не заметил на ее лице ни тени страха. Лишь дикая злоба и разочарование звучали в голосе женщины. А в следующий миг из хаоса схватки — сплошной снежной пелены и беспорядочно мечущихся людей — возникла новая ослепительная фигура.
Да-да, она ослепляла, словно внезапно взошедшее солнце. Ибо это был золотой конь! Не рыжий, не желтый, а именно золотой. Шкура его отливала металлическим блеском, и казалось, будто конь изваян из единого куска сияющей меди. Он возник внезапно, словно бы ниоткуда. Только что его не было, и вот уже дыбится между нами и поверженной валькирией. На фоне лохматых и худосочных степных лошадок он выглядел огромным… И невыразимо великолепным.
Я как стоял, так и застыл на месте, вытаращившись на это чудо. Мельком заметил, что татуированная воительница, воспользовавшись всеобщим замешательством, снова вскочила в седло. Однако все как-то отодвинулось в сторону, сделавшись неважным. Я глядел только на могучего золотого жеребца, который гарцевал, выпуская струи пара из алых ноздрей. Не могу сказать, сколько продлилось наваждение; похоже, я потерял счет времени. Но в какой-то миг я перевел взгляд на всадника, который неясным силуэтом маячил где-то вверху, над моей головой. Прежде всего я увидел копну черных волос: они развевались на ветру, напоминая клубок живых змей. Еще одна безумная валькирия! В душе моей шевельнулось давнее воспоминание… и сердце сжалось от нехорошего предчувствия. По правде сказать, оно едва не остановилось от ужаса. Вот всадница подняла руку — в ней блестело нечто, похожее на луч ослепительного света, и луч этот падал прямо на меня. Отчаянный крик Финна вывел меня из забытья.
Я не раздумывая — на одних лишь инстинктах — вскинул над головой свой меч и почувствовал, как тот содрогнулся от обрушившегося удара. Раздался высокий чистый звон — будто колокол прозвенел. Звук этот подстегнул золотого жеребца, заставив отпрянуть в сторону. В мою сторону. Я увидел летевшую на меня махину и вскинул левую руку в тщетной попытке ее остановить. Рука скользнула по могучему торсу жеребца. В следующий миг я упал, перекувыркнувшись через голову. Серое небо и заснеженная степь смешались, затем снова вернулись на свои места. Я лежал, ощущая тепло в руке. Золотой конь был горячим и влажным на ощупь…