Белый вождь
Шрифт:
Лес изобиловал кустарниками, особенно низкорослыми акациями. Вокруг могучих дубов переплетались лианы и гирлянды винограда, что образовало почти непроницаемый лабиринт зарослей, куда мог пробраться разве только самый опытный охотник. Ночью же, даже при лунном свете, эти заросли казались сумрачными и непроходимыми.
На одном месте поляны, где была сухая и песчаная почва, росло около дюжины крупных канделябровидных кактусов. Некоторые отличались значительной высотой, и их цилиндрические стебли гордо спорили со стволами виргинских дубов. Наблюдатель, мало знакомый с этими исполинскими канделябрами, не определил бы, к какому царству природы они относятся, – так отличаются они от обычных форм растительности. Здесь, в этом уголке, беглец рассчитывал найти себе убежище на ночь.
Глава LVIII
Проклятая собака!
Карлос был прав, считая, что Бизон спас ему жизнь, или, по крайней мере, сохранил свободу: если бы умное животное не опередило его, он вошел бы в пещеру, где его ожидала неминуемая гибель. Его враги для того, чтобы захватить его, предусмотрели все и приняли такие меры, которые почти обеспечивали успех. Поместив лошадей в глубине, оба охотника притаились по обе стороны входа за камнями с тем, чтобы броситься на Карлоса подобно тиграм; собаки находились тут же и должны были помогать им при нападении. Все было тщательно продумано, и все предвещало удачу: и тайна, прикрывавшая их отъезд, и терпение, с каким следили они за движениями Карлоса, и удобная засада в самой пещере. Все было проделано мастерски. Карлос не мог подозревать об их присутствии, так как, возвратившись в миссию темной ночью, они отдали привезенную дичь и получили от падре Хоакина приказание не появляться в городе. Отец Хоакин велел им ждать, пока не известит их.
Лишь несколько слуг миссии знали об их прибытии, следовательно, беглец не мог получить известие об их намерениях, а что касается следов, оставленных ими на каменистых тропинках ущелья, то они должны были ускользнуть от внимания Карлоса, ибо и днем едва виднелись на неровной почве.
– Дела наши идут отлично, – тихим голосом сказал самбо. – Мы увидим, как спокойно он будет приближаться, ведя лошадь сзади. Мы бросимся на него и свяжем прежде, нежели он успеет взяться за пистолет или нож.
Но судьба его не была предрешена. Мануэль это знал, потому снова и снова бормотал:
– Меня беспокоит эта проклятая собака: я часто слышал о ней и убежден, что ее репутация вполне заслуженна.
Они давно слышали о Бизоне, но не представляли, как великолепно он обучен.
– Черт ее побери! – воскликнул самбо вместо ответа.
– Если она раньше него подойдет к пещере, то предостережет своего хозяина, и все наши старания ни к чему не приведут; если же останется позади, тогда мы сможем себя поздравить. Но даже если она появится вместе с хозяином, до этого не подав сигнала тревоги, дело наше еще не потеряно.
Так рассуждали эти негодяи в ожидании встречи с Карлосом.
Не слыша извне ни малейшего шума, который извещал бы о приближении Карлоса, охотники на время покинули наблюдательный пункт, чтобы подкрепиться скудными припасами, оставленными Карлосом в пещере. Почувствовав холод, мулат отыскал плащ и накинул себе на плечи, а самбо вытащил тыквенную бутылку с водкой низкого качества под названием чингорито, которой оба оросили свою убогую трапезу. Они старались болтовней убить скучное время ожидания, и их огорчала только мысль о Бизоне, время от времени всплывавшая в их памяти.
По временам тот или другой приближался ко входу и осматривал ущелье.
– Я ничего не вижу, – сказал Мануэль после одного из подобных наблюдений. – Полночь еще далеко, и потому у нас еще много свободного времени. Карлос, скорее всего, бродит где-то в окрестностях колонии, вероятно, задержится и возвратится не раньше рассвета.
Высказав это предположение, он бросил последний взгляд на ущелье, но в тот же момент вздрогнул, вскочил и схватил приятеля за руку.
– Посмотри, Пепе! Вот он, белоголовый!
Мулат показал на тень, приближающуюся со стороны равнины. Самбо последовал совету приятеля и, хотя было темно, в самом узком месте ущелья заметил всадника на лошади, следовавшего с равнины.
– Черт возьми! Это действительно он, – сказал самбо, вглядевшись в темноту.
Они еще раньше договорились, кто где будет стоять.
– Ступай на свое место, дружище Пепе. Поставь волкодава сзади и держись за камнем, а я покараулю при входе.
Самбо повиновался, а мулат, взяв ищейку за загривок, прижался к утесу.
Через несколько секунд он бросился ко входу и не мог удержаться от беспокойного восклицания.
– Мы погибли, Пепе! Я это предчувствовал! Держись, Пепе! Собака напала на наш след!
– Черт побери! Что же делать?
– Скорее назад! В пещеру! Мы и его убьем в пещере.
Оба охотника притаились за камнями, чтобы броситься на Бизона и задушить его при входе в пещеру, но осторожное животное, почуяв опасность, остановилось на некотором расстоянии от них и залилось громким лаем. Разъяренный мулат с ножом в руке ринулся навстречу псу, на которого в то же мгновение бросилась и его ищейка. Между двумя собаками завязалась страшная драка и бесславно окончилась бы для ищейки, если бы ей не бросились на помощь мулат, самбо и волкодав. Видя неравные силы, проколотый в нескольких местах ножом и искусанный зубами четвероногих неприятелей, Бизон решился на отступление за скалы.
За ним никто не погнался: охотники все еще надеялись, что Карлос, не поняв, в чем дело, приблизится к своему убежищу. Но когда они увидели, что беглец поскакал назад, своды пещеры огласились страшными проклятиями и непристойной бранью.
Успокоившись наконец, достойные приспешники падре Хоакина решились вывести лошадей наружу, однако прежде, чем выйти из пещеры, остановились, чтобы посоветоваться, как быть дальше.
– Не погнаться ли нам за Карлосом? – спросил Пепе.
– Что в этом толку? Он уже будет далеко, ускачет на много миль прежде, чем мы успеем выехать на равнину.
Мысль эта привела обоих в отчаяние, и они пересыпали свои дикие возгласы проклятиями в адрес Бизона. Наконец, устав от бесполезных причитаний, охотники начали обсуждать план дальнейших действий.
– По-моему, – сказал самбо, – мы должны оставаться здесь до завтра. Дальше ночью идти бесполезно. Нет никакой возможности нагнать беглеца ночью, а днем, когда будет светло, мы легко распознаем его следы.
– Как ты глуп, дружище Пепе! Следить за ним днем и самим показываться на равнине – значит испортить все дело. Эх ты!