Белый ящер
Шрифт:
Через некоторое время девушка вернулась — в черной юбке и сиреневой блузке с открытым воротом. На этот раз она показалась ему немного красивее, тем более что каблучки делали ее чуть выше. Она села против него на диван со шкурой и провинциальными подушечками, стиснув колени, словно гимназистка. Все это время в ее ясном взгляде чувствовался затаенный вопрос — что ему здесь надо, зачем он явился? Придется, разумеется, найти какое-нибудь приличное объяснение.
— Вы знаете, что я живу напротив.
— Да, конечно. Окно в окно.
— Именно.
— Я вас тоже видела. А хозяйка сказала
Это она здорово сделала, хозяйка. Можно опустить самую трудную часть объяснений. Но остальное?
— Знаете, как и всякий математик, я человек позитивного склада. Я вас тоже видел в окно — мелькнете, исчезнете. Кто вы? Мой разум плохо мирится с неизвестными. Я привык всегда искать ответ и решение. Скажите мне, только искренне, вас не тяготит мое присутствие?
— Нет, конечно! — решительно ответила она.
Несси чуть было не вздохнул от облегчения. Ему удалось победить в себе ее красоту. Теперь оставалось победить сопротивление, и все будет в порядке.
— Как видите, оказалось, что у нас есть общие интересы, — продолжал он. — Может быть, мы сумеем стать друзьями?
Он почувствовал, как девушка внутренне насторожилась. Лицо ее вдруг стало серьезным, даже слегка озабоченным.
— Друзьями! — ответила она. — Не слишком ли сильное слово?
— По-моему, самое обычное в наше время.
Она ответила не сразу. Потом, собравшись с силами, — Несси это явственно почувствовал, — спокойно и внятно сказала:
— Дело в том, что у меня уже есть друг.
Такой ответ он меньше всего ожидал услышать. Хотя что могло быть естественнее? Одиночество не для девушек, это же ясно, тем более для красивых. Но лишь много, много позже он понял, каким непомерным и, по существу, нелепым было его самомнение. А тогда ему и в голову не приходило, что кто-то другой может уже владеть тем, что ему потребовалось.
— Неважно! — ответил он. — У каждого современного человека есть друзья. Или подруги. И разве можно иметь только одного друга? Мне кажется, это противоестественно.
Девушка явно смутилась. Во взгляде ее мелькнула беспомощность.
— Все зависит от того, что мы в это слово вкладываем.
— По-моему, оно безгранично. Может содержать все. И ничего. То есть не совсем ничего, но достаточно, чтобы оправдать отношения в компании.
Несси по-прежнему говорил уверенно и спокойно, но чувствовал в себе какую-то пустоту, темную и страшноватую, напоминавшую ту бездну у моря.
— Да, естественно, — сказала девушка. — Но мой друг… как бы это сказать, он человек особенный. Во-первых, он не болгарин.
— Тем лучше! — Несси даже улыбнулся.
— Он тоже студент, учится вместе со мной. Но он родился в Африке.
— Негр? — удивился Несси.
— Почему негр? Но даже если и так, то что? — Нежный голосок зазвенел почти враждебно.
— Разумеется, ничего.
— Видите ли, они немного более ревнивы, чем мы. Вот и все! — добавила она с облегчением.
Несси внезапно поднялся.
— Тогда нам больше не о чем говорить! — сказал он. — Но, по-моему, если человек живет в чужой стране, то должен по крайней мере считаться с ее нравами.
— Но он очень хорошо воспитан! — порывисто воскликнула девушка.
— Слава
И, не протянув ей руки, Несси направился к двери. Но в прихожей все-таки оба одновременно остановились.
— Я даже не узнал, как вас зовут! — сказал он.
— Рени.
— Что ж, Рени, желаю приятно провести время в Африке. Раз дело настолько серьезно.
— Не будьте злым! — сказала она.
Потом, поколебавшись, добавила:
— Почему бы вам не зайти ко мне в среду?.. У меня день рождения.
— В котором часу?
— В семь, восемь, когда захотите.
— Спасибо, подумаю.
И, кивнув ей на прощание, Несси вышел на пыльную, давно не подметавшуюся лестницу.
3
В среду. Четыре дня оставалось до этой среды. Впервые с тех пор, как он себя помнил, его разум отказывался принять решение. Это было настолько невероятно, что просто повергало его в какое-то внутреннее оцепенение. Сейчас Несси напоминал сам себе странную и беспомощную счетную машину. Все клавиши нажаты, слышно приглушенное жужжание механизмов, нет только того завершающего щелчка, за которым следует результат. Он так и не решил, пойдет в среду на день рождения или останется дома. Разум подсказывал, что, если приложить известные усилия, можно добиться любой, самой недоступной женщины. С какой стати Рени считать исключением? В конце концов, он просто обязан приложить эти усилия, хотя бы во имя того неписаного ритуала, который определяет границы приличий. Но впервые что-то в нем противилось трезвой оценке разума — может быть, чувство собственного достоинства, о существовании которого он не имел никакого понятия. И что это за африканский парень, ставший ему поперек дороги? Неужели он может равняться с ним, с Несси! А если любовь и вправду так слепа, как утверждают глупцы, то, уж во всяком случае, не он будет блуждать в ее лабиринтах. Однако ощущение пустоты, возникшее в нем, когда он впервые увидел Рени, разрасталось. Несси казалось, что он ощущает ее почти физически — может быть, в груди, где-то рядом с сердцем. Он еще не знал, что это — область человеческих страданий, темное и ужасное царство, населенное мрачными тенями и образами.
Первую ночь Несси спал всего два часа. Проснулся, как всегда, легко и чувствовал себя вполне выспавшимся, только на грудь, словно громадная, невидимая кошка, давила пустота. Он даже попытался прогнать ее бессознательным жестом, но пустота осталась. Тогда он встал и, чуть испуганный, подошел к окну. Окно напротив было открыто, на мгновение Несси поразила мысль, что она живет так близко. Затем он снова лег, но заснуть больше не удалось.
Вторую ночь он не спал вообще. И все-таки чувствовал себя бодро, голова была ясной, как всегда. Нет, не как всегда. Но понять, в чем тут разница, он был не в силах. Казалось, где-то глубоко в нем таилось нечто натянутое, как тетива, и, как тетива, готовое каждое мгновение спустить стрелу. Может быть, именно это ощущение напряженности мешало ему заснуть. Но расслабиться он не мог, как ни хотелось.