Бендиго Шефтер
Шрифт:
Рут Макен догадывалась, что меня тянет к знаниям, к загадочному большому и светлому миру. Она умела понимать и сочувствовать. Парень, такой как я, мог, не смущаясь, рассказывать ей о своих мечтах. Тем более что и ее влекло к тому же. Об этом не переставал размышлять ее покойный муж, жизнь которого унесла стрела индейца в самом начале нашего пути. Другая женщина, не такая сильная, повернула бы назад. Но Рут не отступила, несмотря на то, что средства ее были на исходе и нужно было растить сына. Впрочем, возвращаться ей было некуда.
Как-то раз, заканчивая работу у нее в доме, я передал ей то, что говорил о школе Джон Сэмпсон.
— Школа нам, конечно, нужна, — сказала она. — Только дело тут не в здании, а в учителе. Школа — это, во-первых, учитель. А во-вторых — все остальное, где можно научиться хоть самой малости. Человек может учиться у гор и деревьев, учиться, слушая чужие разговоры и обдумывая их. Мистер Шафтер, — продолжила Рут, — а нельзя ли застелить пол досками?
Мы все пока еще довольствовались твердо утрамбованным земляным полом.
— Доски-то сделать можно, — сказал я вяло. — Их можно вытесать из бревен, но, сдается мне, плоские камни тоже сойдут.
— Я предпочитаю доски, мистер Шафтер. Мне не подходит, когда говорят «сойдет». Если вас не затруднит, а?
Так она ненароком, потихоньку воспитывала меня, сама того не подозревая. Она пускала в ход женские уловки, бросающие вызов мужскому тщеславию и гордости. Ее лукавые слова будили во мне желание показать себя с лучшей стороны.
Пока я у нее работал, она каждый раз в полдень объявляла перерыв, объясняя это тем, что Буд нуждается в отдыхе. Мы садились за стол пить чай или кофе. Она подавала крохотные пирожки, и мы принимались беседовать. Дело было не в Буде, просто ей нравился этот обряд, он напоминал ей об иной, ушедшей жизни. Вскоре я догадался, что она тонко и незаметно направляет меня. От нее я многое узнал о том мире, что лежит за пределами нашей глухомани, о том, что мир этот так же широк и огромен, как и его познающий разум. У нее и у Каина учился я любви к созиданию и неприятию всех тех, кто предпочитает рушить.
Она никогда не звала меня по имени, как остальные, а только «мистером Шафтером». Когда я говорил, она внимательно слушала.
Стоило ей сказать мне о досках, как я понял, что мне от этой работы не уйти. Прощайте, рыбалка и охота — Рут Макен может доставить радость только самое лучшее, и я принялся заготавливать доски, раскалывая бревна клиньями, кувалдой и деревянным молотом.
Однажды, когда пол был уже наполовину готов, миссис Макен подошла к своему сундуку. Когда наши фургоны еще катили на Запад, этот сундук был притчей во языцех. Несколько раз фургон завязал в грязи и сундук приходилось вытаскивать. Поднять его можно было только вчетвером, таким он был тяжелым, и некоторые, например, жена Нили Стюарта, поговаривали о том, что он полон золота. Никто никогда не видел его открытым, и только Этан Сэкетт догадывался, что в нем спрятано.
А тут Рут открыла сундук при мне. Его содержимое оказалось ценнее золота. В три ряда там плотно лежали укутанные клеенкой книги и запас писчей бумаги.
— Здесь пятьдесят книг, мистер Шафтер. Даже если вы прочтете только эти пятьдесят, вы получите неплохое образование. Некоторые из тех, кто кичится своей образованностью, в жизни не видели так много хороших книг.
Нет нужды объяснять, чем пожертвовали Макены, захватив с собой эти книги. Каждая из них занимала место какого-то другого предмета, быть может, крайне необходимого. А необходимым было все: топоры, лемеха, пилы, сверла, котлы, ящики-духовки, сковородки. Основную массу груза составляли одежда и еда. Самые умные везли с собой еще и жестяные печки, так как на ветру бывает трудно разжечь костер. Нагружать больше 2500 фунтов не советовали, но те, у кого были крепкие лошади, везли больше, рассчитывая, что к концу пути половина еды будет съедена. Чаще всего так и получалось. Мы с братом привезли два фургона, Рут Макен столько же, Каин вез весь свой инструмент, а она — товар для будущей лавки.
Рут вынула несколько книг.
— Некоторые книги мой муж Взял с собой, потому что они могут кое-что рассказать о землях, в которых мы теперь оказались. Остальные — для образования Буда и такие, что мой муж сам хотел перечитывать. Они выбраны по весу, чтобы не возить лишней тяжести. Муж говорил, что мог бы составить другой список, и книги были бы не хуже этих. Сперва я дам вам почитать те, что о Западных землях. Они вам помогут.
Мне и в голову не приходило, что кто-то уже успел написать тома о землях, в которых мы остановились. Рут дала мне «Торговлю в прериях» Джосии Грега, «Дневники» Луиса и Кларка, «Путешествие по прериям» Вашингтона Ирвинга и новенькую книгу «Три года среди команчей», излагающую подлинную историю Нельсона Ли, техасского рейнджера. Она была напечатана недавно, в 1859 году.
В восторге я сунул книги под куртку и отнес домой. После ужина устроился с первой у огня. Я выбрал книгу Нельсона Ли и вскоре с головой погрузился в повествование, в котором то и дело возникали имена людей, слышанные мною в разговорах у костра. В этой книге знаменитые Джек Хейз, Бен Мак-Каллоф скакали на конях, сражались с мексиканскими бандитами, бились с команчами, а сам автор в конце концов угодил в плен к индейцам.
Быстро бежали дни, но я не забывал подниматься на холмистую гряду, чтобы осмотреть окрестности. Иногда мы с Этаном охотились верхом или просто ездили по округе, чтобы получше ее узнать.
Наш поселок располагался в широком Южном ущелье, по которому обычно на Запад двигались фургоны. Севернее в небо упирались горы Уинд-Ривер, и мне хотелось узнать их не хуже Этана.
Индейцы нам больше не встречались, но мы все же были настороже, потому что они могли вернуться в любой момент. Давешний молодой воин наверняка может собрать компанию таких же, как и он, воинственных парней, и они явятся за нашими скальпами и за нашими лошадьми.
Когда я бывал свободен от работы в доме миссис Макен, то помогал Каину. Планы у нас были громадными. Мы обустраивали кузницу, а потом собирались построить лесопилку. Нужно было заранее заготовить обтесанные брусья и дать им вылежаться.
— В семье нашей матери все были строителями, — рассказывал Каин. — Строили корабли, пароходы, дома, мосты. Часть нашей родни — французы из Канады. Мама была хорошо образованна и говорила по-французски.
О семье матери я знал совсем мало, еще меньше — о предках отца и дорожил каждой крупицей этих знаний. Каин помнил гораздо больше, чем я.
Питались мы скудно, со страхом думая о предстоящей долгой зиме. Пока снег не стаял — свежего мяса не жди. Этану иногда удавалось добывать дичь, но это случалось нечасто. Наши запасы начали понемногу истощаться, а стадо из-за нехватки кормов почти не прибавляло в весе.
Я обычно вставал первым. Просыпался и, греясь под одеялом, глядел на серый пепел в очаге, размышляя, остался ли там хоть один тлеющий уголек, чтобы раздуть огонь.
Потом я выпрыгивал из постели и, дрожа от холода, ворошил угли, выкладывал над вчерашним угольком кучку сосновых щепок и коры и раздувал первый крохотный огонек. Как только занималось пламя, я подкидывал дров и нырял обратно в постель, ожидая, пока дом хоть немного согреется.
Трудно сберечь огонь до утра: сосновые дрова горят жарким ярким пламенем, почти не оставляя углей, большие чурбаны поначалу тлеют, а потом гаснут совсем. Приходилось изобретать тысячи способов, как сохранить огонь, и порой некоторые из них срабатывали. А еще по утрам нужно было разбить лед в ведрах с водой, а если ведро промерзло до дна — поставить его поближе к огню, чтобы растаяло.