Беовульф
Шрифт:
Виглаф огляделся, внимательно всматриваясь в озерный пейзаж.
— Никаких изменений. Все та же поганая дыра, как и в тот день, когда ты убил мамашу Гренделя. Как раз для демонов и троллей.
— Зато мы изменились. Я больше не тот молодой бахвал, — сказал Беовульф еле слышно. — Теперь я не смогу вызвать этого ночного убийцу так, как когда-то нагло прыгнул на Гренделя, голышом, без оружия и доспехов, полагаясь на свою счастливую звезду.
Виглаф повернул голову к Беовульфу. Тот пристально смотрел на троицу дубов над входом в пещеру. С дубов так же пристально и внимательно озирали пришельцев
— Должен я тебе кое-что сказать, Виглаф.
— Да, государь?
Беовульф вздохнул. Где-то внутри шевелилось разочарование, что дыра эта под корнями дуба не заросла, не засыпалась землею, все еще приглашала его в черную бездну.
— Наследника у меня нет. Если чудовище меня убьет, если я умру сегодня, ты займешь престол. Я уже оставил соответствующие распоряжения.
Виглаф отвернулся, рассматривая пейзаж.
— Не надо об этом, государь.
Беовульф вздохнул, глядя в зияющую меж корнями дубов черноту. В нем поднималась печаль, а с печалью он справляться не научился. Он вынул золотой драконий рог, принадлежавший Хродгару и вернувшийся в Хеорот по прихоти судьбы.
— Еще я хочу… я должен тебе признаться…
— Об этом месте есть предание, — как будто не слыша короля, заговорил Виглаф. — Его рассказывала старая исландка Сигга. О ней говорят, что она ведунья и колдунья. Она, скорее всего, уже умерла. Так вот, она говорила, что этот холм, — Виглаф махнул рукой в сторону трех дубов, — был вначале не логовом дракона или демона, а жил здесь последний человек из исчезнувшего племени.
Имена этого человека и его народа забыты сотни лет назад.
— Виглаф, — еще раз начал Беовульф, но Виглаф только тряхнул головой и продолжил как ни в чем не бывало.
— Сигга рассказывала, что эти три дуба посадил тот человек, что они представляют трех норн: Урд, Скульд, Верданди. Корни деревьев — как будто ткань норн, большой ковер судьбы, над которым трудятся норны. Говорят, что колдунья назвала это место…
— Виглаф! — нетерпеливо крикнул Беовульф, и на его крик отозвались вороны с дубовых ветвей. — Я должен тебе сказать… И ты должен выслушать…
Беовульф заметил, что глаза Виглафа вдруг гневно вспыхнули.
— Нет! Ничего я не должен знать, кроме того, что уже знаю. Ты могучий Беовульф! Герой! Король Беовульф, победитель демонов! Я знаю это, и этого достаточно.
Мгновение Беовульф всматривался в своего спутника, давнего друга, и казалось ему, что лишь теперь он увидел настоящего Виглафа. И он понял, что сделал верный выбор, назначив Виглафа своим преемником.
— Берешь меня с собой? — спросил Виглаф, и Беовульф, не говоря ни слова, отрицательно кивнул головой.
— Жду здесь, — без сноров согласился Виглаф, мрачно глядя на воронов, взлетевших над дубом.
Не забыл Беовульф тропы к логову нимфы, ибо часто следовал ею в ночных кошмарах. Проход между корнями, первое озеро, все еще кишащее белыми угрями, дно, усеянное выцветшими костями и черепами, ускоряющая течение подземная река и, наконец, нижний пруд Замерзший в ледяной воде, Беовульф стоял почти у самого берега, с него лилось и капало.
В отличие от верхнего пейзажа, здесь наблюдались существенные
Беовульф поднял рог над головой.
— Эй! Покажись!
Из-за какой-то странной особенности этого проклятого места возникло долгое молчание между моментом произнесения слов и моментом, когда Беовульф их услышал. И тут же раздалось многократное эхо, ослабленное большим расстоянием до стен:
— Эй! Покажись!
— Эй! Покажись!
— Эй! Покажись!
Он сделал шаг к берегу, и шаг этот тоже длился неимоверно долго. «Какая-то черная магия скручивает в этом месте звук и время», — подумал Беовульф, и мысль в его голове потекла медленно и вязко. Из-под левого сапога вырвался вверх фонтан брызг, но каждая капелька почти неподвижно повисала в воздухе, прежде чем начать обратный путь к поверхности пруда и с грохотом вернуться в массу воды. Беовульф посмотрел вниз и увидел в воде отражение. Его лицо, но лицо молодое, горящее воодушевлением утраченной юности, борода еще не подернута сединой. Каждая капля, падая, пускала по воде расходящиеся круги волн, которые пересекались с волнами от падения других капель. Но вот вода успокоилась, и Беовульф увидел в воде отражение лица седобородого старика
На него накатило головокружение, желудок подпрыгнул к горлу, он догадался, что время снова входило в колею. Следующий шаг к берегу он сделал в привычном темпе.
— В игрушки играть я сюда пришел? — заворчал он под нос, выходя на берег. Под ногами скрипел щебень. Остановившись у кромки воды, Беовульф перевел дыхание. В боку кололо, во рту стоял неприятный медный привкус. Не сломал ли он зуб в проклятой подземной трубе между озерами?
— Давно я вкус к игрушкам утратил. Покажись, оставь эти дурацкие шуточки для тех, кто помоложе.
Справа от себя он услышал глухой перестук, обернулся и увидел полдюжины покачивающихся фигур, неверною походкой приближающихся к нему по берегу. Это были почти полностью обнажившиеся скелеты, кости которых едва удерживались вместе остатками связок и клочками кожи. У иного не хватало руки или даже ноги, черепу ближайшего скелета недоставало нижней челюсти. На него устремились невидящие, немигающие взоры пустых глазниц, светящихся призрачным светом Рука Беовульфа непроизвольно потянулась к мечу, но скелеты вдруг замерли.
— Привет, Беовульф, — произнес один из них скрипучим голосом, и Беовульф узнал храброго гаута Хандскио. — Великий Беовульф, сокрушитель демона Гренделя.
Сосед Хандскио поднял в приветственном жесте костяную свою руку:
— Слава Беовульфу, победителю демона Гренделя и его матери.
Задняя фигура захихикала, стуча челюстями:
— Мудрейший Беовульф, могучий Влад-дд-дыка-дыка-дыка да-да-данов!
Беовульф отступил к воде, держа ладонь на рукояти меча, но не вынимая его из ножен.