Берег черного дерева и слоновой кости (сборник)
Шрифт:
— Розольфсским богатырем?
— Да, с ним, а также и с Грундвигом, его товарищем… Так вот, ваша светлость, клятву свою я сдержал и врагам отомстил, наружность моя исправлена благодаря искусству доктора Петерсона, следовательно, я могу теперь жить по-человечески. Двадцать с лишком лет я злодействовал, и не было дня, чтобы я не желал сделаться честным человеком. Не смейтесь надо мной, я говорю это совершенно серьезно. И вот, лорд Коллингвуд, для меня пробил, наконец, желанный час. Поэтому я говорю вам: давайте играть в открытую. Мое предложение такого рода…
— Постойте минутку, Надод, — перебил его адмирал, — Ваш рассказ меня заинтересовал, и я с удовольствием готов выслушать вас, но скажите мне сначала, что сталось с молодым Биорном, которого вы уступили неизвестным людям?
— О, это такая романтическая история! Его взял к себе один богатый арматор, и он сделался знаменитым капитаном Ингольфом.
— Как! Тем самым, который отличился в шведско-русскую войну и которого я чуть было не повесил в Розольфсе?
— Вот именно. И в ту минуту, когда вы его арестовали, он сам собирался арестовать герцога Норландского и его сыновей, обвинявшихся в заговоре против короля.
— Стало быть, человек, которого я хотел повесить как пирата, как Капитана Вельзевула…
— Этот самый человек в настоящее время — герцог Норландский.
— Странная, странная история!.. Скажите, Надод, вы разве не боитесь, что он станет мстить вам за смерть отца и брата?
— Не думаю, милорд. Но посмотрите, какая прочная связь между моими и вашими преступлениями: разве вы, в свою очередь, не опасаетесь, что он станет вам мстить за сестру и племянников?
— Этого можно было бы опасаться, если бы он знал всю правду о трагической катастрофе. Все Биорны поверили официальному сообщению о крушении корабля.
— А уверены ли вы, что не было свидетелей вашего преступления?
— Что значат слова одного-другого человека, когда сто свидетелей подтвердили на следствии факт крушения судна? Нет, я ничего не боюсь и в случае надобности сумею защититься… Однако, продолжайте, пожалуйста. В чем состоит предложение, которое вы собираетесь мне сделать?
Глава VII
Неожиданный посетитель
— Я вам сказал, что желаю играть с вами в открытую, — продолжал Надод. — Выслушайте же меня хорошенько. Я хочу порвать с «Грабителями» и удалиться в Америку. Я уже взял билет на корабль, который отплывает завтра утром, по для этого вы должны отдать мне сто тысяч фунтов стерлингов, которые вы должны нашему обществу. Я уеду в Америку не для того, чтобы наживать себе состояние или работать на пользу «Грабителей»; там подобная деятельность опасна: старый судья Линч шутить не любит, и расправа у него бывает коротка. Нет, я хочу приехать в Америку богатым человеком и жить там в почете и уважении. Надеюсь, вы меня поняли, милорд?. От вас одного зависит, чтобы бандит Надод перестал существовать и превратился в мистера Иогана Никольсена, — моя мать была урожденная Никольсен, — богатого плантатора из Нового Орлеана. Под этим именем я записался на корабле «Васп», который через несколько часов должен поднять якорь. За сто тысяч фунтов стерлингов, которые вы мне отдадите, вам будут возвращены те два документа, которые вы выдали Пеггаму. А ведь вы сами знаете, милорд: любого из этих документов достаточно, чтобы отправить вас на виселицу.
— Разве они у вас? — спросил Коллингвуд, в глазах которого вспыхнул мрачный огонь.
— Да, у меня… Но только вы, милорд, не замышляйте никакого обмана: все равно ничего не выйдет. Я все предусмотрел: западню, измену, убийство. Документы сейчас не при мне, поэтому вы напрасно будете пытаться овладеть ими. Но вы получите их через две минуты после того, как отдадите деньги. Надеюсь, что теперь вы не будете делать никаких возражений. Если я затяну беседу с вами, то лишь для того, чтобы показать вам, что Пеггам не явится и что вы — жертва мистификации.
— А если я не соглашусь отдать деньги без новой записки от Пеггама?.. Что вы тогда сделаете?
— Клянусь памятью моей матери, что я вам жестоко отомщу! Если вы помешаете мне уехать из Англии, если через несколько часов бриг «Васп» уйдет без меня, унося мою последнюю надежду, то я в тот же день передам оба документа генерал-атторнею, который, разумеется, не замедлит дать делу законный ход. Я все сказал и жду вашего решения.
На этот раз Коллингвуд рассердился. Исповедь Красноглазого он выслушал с большим вниманием. Адмирал не сомневался, что бандит говорит искренно. И, наконец, что же необыкновенного было в желании Надода оставить ремесло, которое неминуемо привело бы его, в конце концов, на виселицу? Что касается самого Коллингвуда, то он ничем не рисковал, отдавая деньги Надоду. Для него важно было получить обратно компрометирующие его документы. После этого он не опасался уже гнева Пеггама.
Надод с тревогой ждал ответа Коллингвуда.
После некоторого размышления адмирал сказал:
— Я согласен передать деньги вам. Но знайте, Надод, что не ваши угрозы побуждают меня к этому. Я их не боюсь. Если бы вы донесли на меня в случае моего отказа, за меня заступились бы все «грабители» с самим Пеггамом во главе. Они помогли бы мне оправдаться. Мне бы стоило только сказать, что документы подделаны вами, и суд, не колеблясь, отдал бы предпочтение слову пэра Англии перед показанием бандита… Но ваш рассказ меня тронул и возбудил во мне сожаление к вам. Так как мои личные интересы нисколько не идут вразрез с вашим желанием, то я согласен его исполнить и доставить вам средства для того, чтобы начать другую жизнь. Я дал слово уплатить деньги в день моего вступления в палату лордов, ранее чем пробьет полночь. Так как для всякой перемены в условиях договора требуется согласие обеих сторон, то я имею право оставить письмо Пеггама без внимания и вручить деньги тому лицу, которое передаст мне документы. Ступайте же за документами, несите их сюда. В обмен на них я выдам вам сто тысяч фунтов стерлингов двадцатью векселями Английского банка на предъявителя, по пяти тысяч стерлингов каждый.
Надод нерешительно встал.
— Вы сомневаетесь в моем слове? — спросил Коллингвуд, хмуря брови.
— Нет-нет, милорд, — смущенно отвечал бандит. — Через две минуты я возвращусь и буду к вашим услугам, — И он пошел к дверям. Но, едва открыв их, Надод с криком испуга отпрянул назад.
В дверях стоял тощий, небольшого роста старикашка. Глаза его гневно сверкали. Это был Пеггам, сам грозный Пеггам. Впрочем, он походил скорее на призрак, чем на живого человека.
— А! Это вы, Пеггам, — холодно произнес адмирал. Его спокойствие представляло резкий контраст с волнением Надо да. — Могу вас поздравить с тем, что вы сильно опоздали. Входите же, мы только что говорили о вас.
— Так вы говорили обо мне? — насмешливо улыбаясь, заметил старикашка. — Что же вы говорили о старике Пеггаме? Наверное, честили вовсю эту старую скотину?..
— Мы выражались о вас гораздо сдержаннее, чем вы сами, — сказал Коллингвуд, раздосадованный внезапным появлением нотариуса. — Но на следующий раз я бы попросил вас не забывать, что у меня есть лакей для того, чтобы докладывать о посетителях.
— Оставьте ваши упреки! — желчно возразил старикашка. — Я узнал все, чего желал… Все средства хороши для изобличения предателей. — При этих словах он бросил на Надода один из тех грозных взглядов, перед которыми трепетали самые отчаянные «грабители».
Но Красноглазый уже успел оправиться от испуга и ответил на этот взгляд вызывающим жестом, от которого раздражительный старик пришел в неописуемую ярость. Бледное, пергаментное лицо его позеленело.
— Берегись! — прошипел он Надоду, — Я ведь сумел укротить и не таких, как ты… Бывали и посмелее тебя…
Надод нервно рассмеялся.
— Те, которых ты укрощал, были не моего закала.
Но в это время адмирал поднялся со своего места.
— Надеюсь, государи мои, что вы не намерены сводить сейчас свои личные счеты, — высокомерно произнес он. — Если я вам однажды поручил исполнить одно из тех гнусных дел, которые составляют вашу специальность, то это не значит, что вы имеете право забываться в моем присутствии!.. Так как вы встретились здесь оба, то не угодно ли вам прийти друг с другом к соглашению? Я приготовил сто тысяч фунтов стерлингов. Кому из вас прикажете их отдать?