Берег другой жизни
Шрифт:
– Хорошо, – сказала я с серьезной миной, – обещаю выслушивать твое устное творчество без критических замечаний. Я не являюсь исключением и в детстве, как и ты, писала такие же удивительно талантливые стихи. Пока не поздно, мне хотелось бы тоже кое в чем признаться, – посмотрела я ему в глаза: – Если ты меня после этого оставишь, обещаю перенести удар стойко, но ты должен знать и о моей тайной страсти. Хочешь услышать правду или предпочитаешь не знать ее?
Задав вопрос и продолжая смотреть в глаза, я изо всех сил старалась выглядеть серьезной. Начав с шутки, Доминик теперь не знал, как отнестись к последним словам. Все же любопытство пересилило.
– Слушаю тебя, говори, если это не больно, – как-то кисло произнес он с явно слышимым
– Когда у меня хорошее настроение, я охотно слушаю песни, которые стали классикой. В такие минуты я не могу не петь и делаю это так же охотно, как и ты, хотя у меня совсем нет голоса. Поэтому, – закончила я со смехом, глядя на разгладившиеся на лбу Доминика морщины и вырвавшийся вслед за тем вздох облегчения, – пожалуйста, не проси меня никогда петь, я не сделаю этого даже под страхом смерти. А теперь я иду одеваться, подожди.
«В прошлой жизни я наверняка была шутом, – думалось мне после удавшегося розыгрыша. – Я охотно смеюсь сама и смешу других, что вывод напрашивается сам. Я получаю большое удовольствие от веселья, но, конечно, не всегда, не везде и не со всеми».
Оставив моего Ромео допивать воду, я отправилась в спальню. Надела плотные колготки, поменяла пуловер на теплый и, подхватив заранее уложенную сумку, вышла навстречу упавшему с неба счастью.
В двухдневное путешествие мы отправились в отличном расположении духа. И хотя небо затянули тучи, погода была зимней, дорога – мокрой, а окружающий ландшафт – серым, на душе было легко. Съехав с автомобильной скоростной трассы, до цели нашего путешествия мы добирались проселочными дорогами. Мы проезжали мимо небольших городков (или больших деревень?), распаханных полей, поблескивающих кое-где серыми пятнами нерастаявшего снега, – то серых, то покрытых зеленым, оставшимся с прошлого года травяным ковром. Увиденное доставляло несказанное удовольствие: разнообразные домики с ухоженными участками земли; голые деревья, стоящие в отдалении стыдливыми кучками; редкие прохожие, выгуливающие собак или спешащие куда-то по своим делам; мчавшиеся по кромкам дорог велосипедисты… Моя рука уютно лежала в ладони Доминика, который иногда убирал ее для того, чтобы удержать руль на поворотах. За время поездки я отчетливо поняла, что хочу его близости так же, как и он моей, поэтому этот знак внимания не мешал. Машина была с автоматическим переключением скоростей, что делало поездку комфортной. Впрочем, разговаривали мы мало, начинать серьезный разговор в машине смешно, а болтать просто так не хотелось: мне выпала нелегкая неделя, он преодолел долгий путь ко мне.
Стемнело, когда мы подъехали к стоящему чуть особняком зданию. Выйдя из машины, я огляделась. Отель возвышался, освещенный стоящими на земле вытянутым полукругом больших и маленьких ярких круглых ламп разных размеров, каждая из которых искрилась своим светом. Расположенные по отдельности или парами, с оптимально подобранными цветами, светильники выглядели весьма художественно. Мне показалось это так необычно и романтично, что я невольно захлопала в ладоши. Отель светился изнутри таким же веселым светом и зазывал к себе. Сразу за ним темнел лес. Без дневного света он выглядел, как опоясывающая пространство мрачная стена, не имеющая ни входа, ни выхода, к которой в это время суток не хотелось приближаться.
Захватив из машины багаж, мы шагнули из сгустившейся темноты в свет и, получив у приветливой служащей ключ от номера, отправились искать свое пристанище. Поднявшись на лифте, мы без труда нашли дверь с тремя тройками: она располагалась справа по коридору, в небольшой нише.
Номер, в который нас поселили, выходил окнами в сторону парка. Несколько метров освещенного за окнами пространства были прекрасно ухожены, из-под небольших бугорков снега выглядывали карликовые сосны и невысокие кустарники. Окружающий уют успокаивал взбудораженные городским шумом чувства, обещая спокойствие и радость.
Много лет назад я разучивал рождественскую песню, чтобы порадовать приглашенных к празднику гостей. Особенно мне хотелось угодить подарком бабушке, которую безумно любил, уважал, хотя немного побаивался ее строгости. Гостей собралось много, но почти всех я знал и поэтому не волновался. Подошло время выступать. Я встал на стул, чтобы всем было меня видно, и… громко с выражением прокричал первый куплет выученной песни, потому что думал, чем громче, тем лучше. У слушателей вытянулись лица, они вдруг захлопали в ладоши, не дав закончить хорошо, на мой взгляд, начавшееся выступление. Поклонившись, я слез со стула и гордой походкой удалился в детскую играть с детьми. Вечером, перед сном, пожелав спокойной ночи, бабушка сказала:
– Милый мальчик, я знаю, что ты вырастешь большим и сильным, выберешь хорошую профессию, и мама с папой будут обязательно гордиться тобой. И еще я знаю, что ты не станешь певцом, у тебя нет для этого самой малости – таланта. Хотя ты старался и хорошо выучил песенку, но, пожалуйста, обещай мне, что не будешь больше пугать людей ужасным ревом.
Я выполнил данное бабушке обещание и даже после ее смерти не нарушал его. Я пел, оставшись в одиночестве, для себя. И сейчас невольно вырвавшееся признание в долго и тщательно скрываемом обете не казалось постыдным, а принесло облегчение. Последующее признание женщины, что она страдает таким же песенным недержанием, удивило меня. Я раньше не задумывался, что кто-то другой может петь лишь для себя, не раскрывая тайны. Мне не приходила в голову мысль о том, что кто-то может быть похож на меня, обладать теми же наклонностями, родиться с подобными потребностями, радоваться одинаковой радостью. Возможно, я слишком долго жил один, да и последние годы семейной жизни не были гармоничными… Нет, скорее всего, до встречи с Анной такие рассуждения просто не посещали меня.
«Одно интересное открытие за другим, и всего лишь в течение недели, – подумалось мне. – Целый вихрь неожиданных откровений. Интересно, что нового принесут эти дни?»
Допивая у окна воду, я дождался, пока моя спутница оденется теплее, и мы тронулись в путь. Из-за всеобщей пятничной суеты, нервозности и большого потока автомобилей мы прибыли в зеленый оазис затемно. Отель встретил нас интересным внешним дизайном. Я не успел об этом подумать и как следует осмотреться, как пришлось наблюдать за необычной реакцией Анны. Вспорхнув с сиденья и выскочив стрелой из машины, она захлопала в ладоши, выражая восторг по поводу оригинальных светильников, взявших в окружение фасад здания. Непривычно видеть подобную непосредственность в проявлении чувств у взрослой женщины.
«Такое не сыграешь специально, – думал я, доставая сумки из багажника машины. – Зачем, да и что можно этим выиграть? В обычной обстановке Анна нормальная женщина, умна, терпелива, но, конечно, темперамента не отнять. На некоторые же вещи у нее реакция совершенно неожиданная, абсолютно непосредственная. Как хорошо смотреть иногда на мир глазами ребенка! Можно увидеть и узнать гораздо больше, привнеся в жизнь чуточку детского восприятия, ведь тогда и взрослая жизнь не будет казаться обыденной, скучной, тяжелой и полной проблем».
Занеся вещи в отведенные апартаменты и оглядевшись, я остался доволен: наш номер, так же как и отель в целом, производил приятное впечатление. Все увиденное отвечало представлениям о комфорте высокого класса. «Не хватает только шампанского к завтраку, – подумалось мне. – Впрочем, завтрак будет завтра, да и шампанское утром не обязательно. Главное, в это время года парк-отель наполнен посетителями не до краев. Зимние праздники прошли, и немногие пары позволяют дорогие удовольствия в обычные выходные».