Берег другой жизни
Шрифт:
Воспоминания возвращались вновь и вновь, будоража и распаляя, не давая успокоиться ни на миг и оставляя в воспаленном страстью мозгу полный хаос.
Наконец кончилась бессонная ночь. В пять утра я опять встал под душ, оделся, выпил горячий кофе с булочкой и, захватив плитку горького шоколада, пошел к машине. Мои люди начинают работу в шесть утра, и первое, что я проделываю ежедневно, – проверяю, все ли на местах, и раздаю задания на день.
Работы много. Полдня ушло на давно запланированное совещание у мэра по поводу интеграции фирмы в структуру города – я собираюсь здесь открывать филиал, в связи с чем необходимо обсудить и утвердить
Томас, мой заместитель, посматривал на меня с недоверием и немым вопросом, пока, отважившись, не спросил, все ли в порядке.
– Почему ты спрашиваешь? Что-то не так? – спросил я в свою очередь, догадываясь, в чем дело.
– Ты целый день улыбаешься, как будто в лото миллион выиграл. Случилось что-то особенное? – продолжал допытываться коллега.
«Да, я вытащил счастливый лотерейный билет, теперь бы его не потерять», – подумал я, оставив вопрос без ответа, и махнул неопределенно рукой, давая понять, что все потом, а сейчас нужно работать.
Вечером, стоя под душем, я чувствовал себя абсолютно выжатым и мечтал только о подушке, но вдруг вспомнил об обещании позвонить, а в суете дел забыл. «Завтра, все завтра», – пробормотал я, падая в постель, как срубленное дерево падает на землю, уже не чувствуя, как его ветви обволакивает почти материнское тепло мягкого нежного мха.
Рано утром приподнятое настроение вчерашнего дня не оставило меня. Готовя кофе, я с удивлением услышал себя, поющего:
Каждый раз, когда зацветает белая сирень,
Я пою тебе мою самую прекрасную песню.
Вновь и вновь встаю я перед тобой на колени
И пью вместе с тобой пьянящий сиреневый воздух.
«Она не поймет, если я позвоню в шесть утра, – весело подумалось мне. – Придется отложить приятное занятие на пару часов». Взглянув мимоходом в зеркало и подмигнув отражению, я вновь погрузился мыслями в рабочие планы.
Точно в восемь я попробовал дозвониться по телефону, но что-то было не в порядке.
– Доброе утро, мое маленькое сокровище, как тебе сегодня спалось? – сделал я вторую попытку.
Приветствие Анны звучало кисловато, но я списал не очень уверенно звучавший голос на ранний час – женщины любят понежиться в постели, а не вставать ни свет ни заря. Поинтересовавшись планами на ближайшие выходные, я спросил, подумала ли она над предложением провести их вместе, уже приняв решение за нас обоих. С виртуозностью профессионального гида я живописал ей всевозможные услуги, предложения и неожиданные радости найденного отеля и прелести выходных дней на природе. После некоторого колебания, прозвучавшего в голосе, я услышал долгожданное да. Я был почти уверен, что добьюсь этого, – и добился! Сказав, что заберу ее от дома между четырьмя и пятью часами, я попрощался и начал торопить время, не в силах ждать долгие три дня до встречи.
Когда я начала задумываться и когда началось неудовлетворение семейной жизнью? Возможно, корни его в самом начале начал, как и у всех нас, уже выросших, – в нашем детстве?
У нас была довольно благополучная семья: папа, мама, ребенок, дом, хорошая работа, надежные и приветливые соседи. Особую и главную роль в нашей жизни играла большая дружная родня, которая регулярно собиралась за большим столом по праздникам или особым событиям, как рождение ребенка, покупка дома, поездка детей летом на дачу. До двенадцати лет я не задумывалась, как нам живется, пока мы не остались с мамой вдвоем. Мои родители официально не разводились, да и незачем, потому что каждый из них продолжал жить сам по себе. Позже, уже взрослая, я стала ездить к отцу в отпуск, навещать его, а пока только переписывались, потому что он уехал не просто в другой город, но и в другую страну. Когда мама много лет спустя тяжело заболела, он тут же прилетел и пробыл у нас, пока ей не стало лучше, ухаживая за ней, как терпеливая сиделка.
Я привыкла к тому, что мой отец – надежный человек, который выслушает и поможет, не скажет плохого слова. Когда он стал жить отдельно, мне его сильно недоставало, мы не виделись много лет, а я получала только короткие письма. Он был интеллигентным мягким человек, а мама – строгой, часто сердилась. Может быть, поэтому папа был мне ближе, да и внешне я больше походила на него. Скорее всего, эта тяга к мужскому теплу, силе, мудрости, спокойствию, уверенности, которых мне не хватало в подростковые годы, повлияла на мои последующие отношения с мужчинами? Так думаю я, но истина ли это?
Мама любила отца и после его отъезда до самой смерти не имела мужчин. Многие добивались ее любви, но она всем отказывала, говоря, что замужем и разводиться не собирается. Когда я, уже взрослая, спросила отца, почему он не разводится, он ответил: «А зачем? Жениться я не собираюсь, потому что лучше женщины, чем твоя мать, мне не найти». О причине их размолвки я могла только догадываться…
В мужчинах, каждый из которых оставил след в моей жизни, я подсознательно искала черты отца или рано умершего дяди – щедрых, внимательных, терпеливых и надежных людей. Они охотно делились с другими лучшими качествами, требуя взамен совсем малого – порядочности. Это сейчас я понимаю, что мы все разные, непохожие, неповторимые. А тогда думала, что в каждом из мужчин смогу найти то, чего мне недоставало, – частичку детства. К сожалению (или к счастью?), каждый из нас имеет свое детство, его не поменять ни на какое другое. Неважно, откуда мы родом, кто наши родители, где мы живем и как нас зовут, – мы все такие похожие и непохожие, что найти подходящую половинку иногда представляется полной утопией.
В моем нечаянном любовнике я открыла то, что меня испугало: он был старше меня, мудрее, сильнее и уверен в себе. Я боюсь его и боюсь проснувшихся чувств.
Страшно ошибиться еще раз.
Мои непростые, но приятные размышления прервал телефонный звонок:
– Добрый день, маленькое сокровище! Я надеюсь, у тебя все хорошо. Через три часа я буду у тебя и заберу в сказку!
Доминик говорил непререкаемым тоном, но в то же время так чарующе и нежно, что возражать бесполезно, да и не хотелось. Не оставалось ничего другого, как ждать, волнуясь перед предстоящей встречей.