Берег и море
Шрифт:
Я не понимаю, что со мной происходит. Кажется, мужчина в таком же замешательстве. Когда мы отстраняемся друг от друга, и я прижимаюсь лбом ко лбу Киллиана, он выдыхает так тяжко, что моё сердце на мгновение замирает.
— Словно все, что я чувствовал до встречи с тобой, было ненастоящим, — шепчет он. — Это невозможно.
— Я просто чертовски привлекательна, — шучу я в стиле самого Киллиана.
Он улыбается и прикусывает губу. И мне снова хочется его поцеловать.
Там, где его ладонь лежит на моей талии, кожа под одеждой горит огнём. Жалеть о том, что у Киллиана нет возможности
***
Плевать на людей, пялящихся на улице. Плевать на тех, кто что-то кричит в спину, и на тех, кто почти осмеливается преградить мне дорогу.
Это не их город. Он принадлежит моей матери. Да, она причинила вред моему другу — но с этим я разберусь чуть позже.
Единственное, что имеет значение в данный момент — это то, что по факту город и мой тоже.
Поэтому после того, как мы с Киллианом прощаемся, я иду в больницу и пересекаю её порог с гордо поднятой головой.
Пусть только попробуют, пусть только дадут мне хоть одну маленькую возможность, и я покажу им, что лимит моего страха исчерпан.
Теперь бояться будут они.
— Вот это сюрприз! — Таран, морщась от боли, садится в койке, когда я распахиваю дверь его палаты. На его лице улыбка, по которой я уже успела соскучился. Таран светится, как новенькая монета. Никогда в жизни я не видела лица добрее. — Ты же вроде только по ночам приходишь.
— Я устала строить из себя пустое место, — я присаживаюсь на самый край кровати, боясь причинить Тарану неудобства.
Он тут же протягивает ко мне руки, хватает за плечи и обнимает. Когда-то давно от него всегда пахло одинаково: сырым деревом, грязью и картофельными очистками, которыми он обычно кормил свиней. Но сейчас я не чувствую ничего, кроме едкого запаха лекарств и хозяйственного мыла.
— Как твои рёбра?
— По крайней мере, все на месте, — горько усмехается Таран и от этого морщится ещё сильнее. — Хотя, уже лучше. Врач сказал, что пара дней — и буду как огурчик. А ты чего это … снова стреляешь?
— Это вынужденная мера, — произношу я и тут же замолкаю. Что ещё мне ему сказать? Что моя мать, оказывается, Злая Королева — прототип Рогатого Короля, вселявшего в нас страх долгие годы? Что я обладаю магией, способной нанести непоправимый вред? Что сам Таран домой больше не вернётся и никогда не увидит Айлонви? Что стоит ему покинуть Сторибрук, как он попадёт в мир, которого даже я страшусь?
— Что тебя беспокоит? — Таран хмурит брови.
Его ладонь, сухая и тёплая, ложится на мои, сложенные в замок.
— Не знаю, как сказать тебе, — я прикусываю губу до тех пор, пока во рту не ощущается металлический привкус, а мысли не проясняются. — Но ты не сможешь вернуться домой.
Я думала, его лицо перекосится гневом. Думала, что он испуганно сожмёт мою ладонь и потребует объяснений. Думала, что он просто мне не поверит.
Но вместо этого Таран лишь произносит: «А», его рот дёргается в пародии на гримасу разочарования, но глаза остаются всё такими же безучастными.
Похоже, он прекрасно знал, что именно я ему скажу.
— А? — переспрашиваю я, тряхнув головой.
– Всё, что ты можешь сказать -
— А чего ты от меня ждала, Лу? Я не был дома уже, — Таран на мгновение замолкает и поднимает глаза наверх, словно пытается сосчитать, — уже столько, что даже успел забыть, как выглядит собственный дом. Да что тут дом! — Таран всплёскивает руками. — Я не помню лица Айлонви! Того самого лица, которое когда-то считал самым красивым в мире — сейчас я даже не скажу, какого цвета у неё глаза!
Щёки Тарана вспыхивают алеющими пятнами, придающими его светло-карим, практически медовым, глазам искорку бешенства.
— Я знаю, что ты был в плену долгое время, — осторожно начинаю я, — но ты говоришь так, словно тебя не было в Придейне чуть ли не полвека.
— Может и так, - всё, что произносит Таран.
Я смотрю на него, не отрываясь, а парень смотрит куда-то сквозь, не фокусируя взгляд на чём-то определённом. В голове всплывают слова Мэри Маргарет о том, что у Тарана сейчас нет сердца, и я задумываюсь: какого это? Неужели, он совсем ничего не чувствует, или все эмоции проходят сквозь него, как белый луч луны: светят, но не греют?
— Я верну тебе сердце, ладно? — говорю я в конце концов. — И домой тебя отправлю — чего бы это не стоило.
— Не думаю, что мне там найдётся место, — отстранённым тоном заявляет Таран. Он переводит взгляд на меня, и что-то в нём заставляет моё сердце сжаться. — Дело в том, что после твоего ухода, я тоже ушёл.
— Что ты несёшь? — я начинаю заводиться. Недомолвки меня уже порядком достали. Ну почему люди не могут объясняться напрямую?
— Ты моя сестра, — Таран легко пожимает плечами, будто раздумывает, какие джинсы надеть сегодня. — Я не мог сидеть, сложа руки, зная, что ты … тебя … ты просто испарилась!
Сестра. Сейчас это слово уже не так режет слух. А вот тогда, когда мы жили в Придейне, я бы приняла это за высшую степень оскорбления.
Я любила Тарана. Он тоже любил меня, но совсем по-другому.
— Я не сразу попала в Сторибрук, как ушла от вас, — сообщаю я.
Но Таран не выглядит удивлённым — он лишь кивает.
— Знаю. Или ты думала, что я и правда смог просто взять и отпустить тебя? Я следил за тобой. Вышел сразу же, как ты сказала, что уходишь. До самого домика твоей старой семьи следил за тобой. Видел, как ты вышла оттуда с раскрасневшимся от слёз лицом. Видел твои дрожащие руки и взгляд, бегающий по округе в поиске чего-то. Я уже почти вышел к тебе, когда вдруг появившийся из ниоткуда фиолетово-зелёный дым поглотил тебя, не оставляя и следа.
— Погоди, — я отстраняюсь, чтобы лучше видеть Тарана. — Ты что делал? Следил за мной?
— Да.
— Да? Ты дурак? — я вспыхиваю, разбиваясь о непробиваемую тупость своего друга.
— Что, если я скажу тебе, что слежка — это ещё не самое печальное?
Я качаю головой. Таран на год меня старше, но сейчас я чувствую себя его мамочкой: так и хочется надавать подзатыльников и поставить в угол.
— Рассказывай мне всё. И я тебя прошу — больше никаких тайн.
— Ладно. Только помни, что я делал всё из лучших побуждений, — произносит он и как ни в чём не бывало принимается за свою, как оказалось, недолгую историю.