Берег мистера Моро
Шрифт:
Спустив стаксель, Андрей бросил за борт плавучий якорь. Когда тот выбрал тридцать метров удерживающего его каната и уперся в воду, «Птичка» развернулась кормой к волне. Качка из боковой стала продольной. Андрей рассчитывал, что это отдалит момент, когда болты не выдержат нагрузки, и стальной плавник оторвется, устремившись в глубины океана. Тогда яхта перевернется, и за ее судьбу никто не даст выеденного яйца. А заодно и за судьбу Андрея Горбунова.
Он спрыгнул в кокпит, и это его спасло. Вроде бы надежно закрепленный гик, оборвав удерживающие концы,
Андрей схватил бухту тонкого троса, соорудил скользящую петлю и после нескольких неудачных попыток заарканил мотавшийся из стороны в сторону гик. Привязав его со всей мыслимой надежностью, он взялся за ручку помпы.
К вечеру сорвало один из двенадцати злополучных болтов. В два часа ночи – второй. В три – третий. Еще через полчаса – четвертый. На лицо была легко просчитываемая прогрессия.
Вода в трюме прибывала все быстрее.
Надо давать «SOS» и не корчить из себя героя.
Но – как? Связи-то нет. Спасибо аккумуляторам, что б их… Вся надежда на сигнальный буй спасательного плота. Снабженный встроенные элементами питания, буй был способен посылать в эфир сигнал бедствия в течение семидесяти двух часов с радиусом действия в 200 миль.
Андрей включил радиобуй, на корпусе которого послушно замигал красный проблесковый маячок. Обольщаться, правда, не стоило, «Северная птица» находилась вдалеке от путей активного судоходства и авиационных трасс: ведущие к Антильским островам, они пролегают севернее, к Южной Америке – южнее. Может быть, товарищи по гонке услышат его? Или какой-нибудь сейнер, направляющийся на промысел в антарктические воды. Или военный корабль, ощетинившийся пушками и ракетами. Всякое может случиться. Если повезет. В любом случае, надеяться надо. А без надежды – куда?
Тут сорвало еще один болт.
«Птичка» явно сдавала. И не Сашкина в том вина. Андрею хотелось думать, что и не его тоже. Просто океан оказался сильнее. В конечном итоге он всегда побеждает, указывая неразумному человечеству на его скромное место. Сидите на своих материках и не рыпайтесь!
Запаленно работая на помпе, Андрей внушал себе, что даже если его сразу услышат, иллюзий насчет быстрого спасения быть не должно. Как бы ни были совершенны нынешние средства обнаружения терпящих бедствие, найти среди бушующих волн яхту – задача сверхсложная. Так что шторм надо пережить, не уповая на кого-то со стороны. Разве что на Бога.
Обессиленный, Андрей спустился в каюту посмотреть, что там с килем. Оставшиеся в гнездах болты теперь напоминали кнопки у трубы, которые нажимали и отпускали единственно для того, чтобы опять нажать, пальцы невидимого музыканта.
Андрей заставил себя съесть ржаной сухарь, запив его крепчайшей чайной заваркой. Все, надо идти качать.
Взгляд его упал на продолговатый кожаный футляр в зажимах над штурманским столом. А что, чем черт не шутит, пока Бог спит? Ересь, конечно, чистой воды ересь. Но…
Он
– Всем, кто меня слышит. Говорит Андрей Горбунов, яхта «Северная птица».
Лишь треск и шорохи в ответ.
Его попытка была сродни стремлению утопающего ухватиться за соломинку, и все-таки он повторил, громко и отчетливо произнося слова:
– Всем, кто меня слышит. Говорит Андрей Горбунов, яхта «Северная птица». Мне нужна помощь!
– Зачем так кричать? – поинтересовался мужской голос. – Я не глухой. Здравствуй, Андрей. Это Говард Баро.
– Ты где? – только и спросил растерявшийся от неожиданности Андрей.
– А ты выгляни наружу.
Андрей высунулся из рубки и увидел метрах в двадцати по правому борту изувеченную штормом яхту. Вместо мачты из палубы торчал пенек с рваными краями; носовые релинги сметены. В кокпите «Снежинки» сидел Говард и махал ему рукой.
– А я зову, зову, – крикнул американец. – Подумал, ты спишь.
– Какой уж тут сон! – Андрей тоже поднял в приветствии руку. – Говард, тебе не кажется, что мы здорово вляпались?
Глава 8
– Всем, кто меня слышит…
Слышно было великолепно настолько, что Говард машинально огляделся. Вот это номер! Не далее полукабельтова 36 от «Снежинки», то поднимаясь на волнах, то срываясь в ложбины между ними, качалась «Северная птица».
Он поднес передатчик к губам.
– Андрей! Это я, Говард.
Нет ответа.
– Андрей, отзовись!
Его не слышали. Говард отложил «воки-токи», сложил ладони рупором и закричал:
– Эй, на борту! Андре-е-ей!
36
Кабельтов – мера длины: 0,1 морских мили, то есть 185,2 метра
Палуба «Северной птицы» оставалась пуста. А передатчик между тем снова заговорил голосом русского: «Всем, кто меня слышит…».
– Что за бред? – возмутился Говард и внезапно сообразил, почему он Андрея слышит, а тот его нет. Идиот! Не нажал клавишу «отзыв».
Происходящее не располагало к веселью, однако Говард не удержался, с насмешкой сказав в микрофон:
– Зачем так кричать?
* * *
– Зачем так кричать? – обиженно спросил приятный женский голос.
– Плохо слышно.
– Это вам плохо слышно, а мне – прекрасно.
«Хамит, – подумал Говард. – Распустились, однако. При мне строже было».
– Так что вы хотели? – поинтересовался женский голос.
– Это банк?
– Да.
– Соедините меня с мистером Болтоном.
– По какому вопросу?
– По личному. Это Говард Баро.
Он корил себя за то, что подвел Матти, и позвонил, чтобы еще раз извиниться, рассчитывая, что старый товарищ уже остыл.
– Простите…
– Должно быть, вы недавно работаете в банке.