Берег тысячи зеркал
Шрифт:
— Не обо мне, — бормочу с закрытыми глазами. — Отец позвонил, как только я прилетела. Хочет встретиться со мной и Саном. Опять давит на то, что я погублю карьеру, если останусь жить в Корее.
— Он всегда был таким заботливым, и таким любящим по отношению к тебе. Я до сих пор не могу поверить, что Анатолий Владимирович снюхался с этим пижоном Платини. Это дикость какая-то.
Слова Жени логичны. Во всем, что произошло со мной за последние пять лет, так, или иначе, фигурировал проклятый остров, едва не убивший столько людей. Видимо, этот остров смог повлиять даже на моего отца. Я долго думала над тем, почему он так изменился, и почему я не сумела рассмотреть этого раньше. Да, он давил на меня всегда. Показывал пример, оберегал и заботился, но требовал, чтобы я училась и добивалась успеха. Я даже и не подозревала, какую обиду он затаил на мать, за то, что она подолгу уходила в написание
А потом и на меня, за то, что бросила диссертацию и вышла замуж за Алексея.
— Он всегда был таким, просто это я слепо любила отца, которого возвела, как пример, в абсолют, — открываю глаза, и сажусь ровно. — А теперь, я не знаю, что с этим абсолютом делать. У него все-таки родится внук через несколько месяцев. Я не хочу такой жестокости в семье. Так быть не должно. Но и его поступок. Через него я переступить не могу. Это слишком, даже для стремления заполучить разработку и заработать славу ведущего ученого. Это жизнь человека, которой он просто разменялся, как бесу на откуп. И вот теперь дилемма: и бросить его больно, и простить горько. И вы еще хотите, чтобы я не нервничала?
— Вера, — участливо произносит Лена. — Я понимаю, это твой отец.
— Который, узнав, что я вышла за корейца, обрывал телефон месяц. Первое, что он сказал после того, как спросил, все ли со мной в порядке после возвращения с Когтя, — что я забыла в Корее, и почему не вернулась в Сорбонну. Все. Его интересовало только это — Коготь и моя карьера. Я его не узнаю, Лена. С каждым годом все больше не узнаю, и это пугает.
Женя и Лена обмениваются взглядами. Их молчаливые гляделки настораживают, потому я решаю спросить прямо:
— Что вы скрываете?
— Отец… — Женя явно подбирает слова. — Они говорили, Вера. Примерно месяц назад Анатолий Владимирович позвонил папе, и попросил о встрече. Отец сперва и слушать его не хотел, но тот так настаивал, что папа не смог отказать. Все-таки, они дружили долгие годы.
Женя умолкает, а я подаюсь вперед. Мне не нравится аккуратность, с которой он говорит.
— В общем, он просил, чтобы тебя всеми способами постарались привязать к Сорбонне. Он хотел, чтобы отец надавил на тебя, и убедил остаться и тебя, и Сана во Франции. Мы не хотели тебя пугать, но похоже, твой отец рьяно настроен, давить на тебя и дальше, Вера. Он зол из-за твоего брака с Саном, и того, что ты решила жить в Корее. Папа пытался объяснить ему, что так вы не помиритесь никогда, но твой отец. Он явно не настроен принимать факт твоего замужества. Вера. Он ни капли не кается в том, что произошло с Алексеем. Он считает, что Лешка испортил тебе жизнь, а теперь, то же пытается сделать Сан.
Я опускаю взгляд на стол, и долго не могу отвести его в сторону. Друзья ждут от меня каких-то слов, но я вспоминаю последний и незавершенный роман матери.
— И крылья мои, перестали быть крыльями. И совесть моя не чиста теперь — произношу с такой горечью, что вяжет горло.
— О чем ты? — Лена хмурится, пытаясь не разбудить своим шепотом малышку.
— Это последние строки, написанные моей матерью перед самой смертью. Она так и не успела закончить свою книгу. Я долгие годы думала, о чем этот роман. А сейчас, наконец, поняла, что он о моем отце. И не книга это была вовсе, а зеркало отношения отца к ней. Я ведь не знала, как они жили, была слишком маленькой, и мало что помню. Вот и решила, малодушно, что это новая страшная история о любви. Выходит, она действительно о любви, и действительно страшная. Мама, сперва, описывала такую красивую сказку, я даже не поверила, что такое светлое начало написала моя мать. Однако чем больше я подходила к тому месту, где она остановилась, тем страшнее и темнее становился смысл написанного. Красивый любящий мужчина, так носил на руках свою жену, что когда та погибла, стал сходить с ума. Именно с этого момента начинается то, что написано действительно в стиле моей матери. Весь смысл романа открывается с эпизода, когда муж стоит на могиле жены с цветами в руках. Страшное и мрачное начало конца, как во всех романах мамы. Мужчина продолжает описывать свою жизнь так, будто его жена до сих пор жива. Лепит куклу, мастерит ее, и создает идеальную женщину рядом, такую, какой он ее хотел видеть. Но она не смогла ею стать. Так он считал. Он решил, что она умерла, потому что не слушала его и не делала так, как он хотел. Чем больше он это замечал, тем сильнее уничтожал ее, пока она не погибла. А следом, стал уничтожать свое сознание. Он превратился в отшельника, который знал только одну дорогу — со своей лаборатории к ее могиле, и обратно. Он хотел ее воскресить идеальной, но наука не способна сделать то, что подвластно только Господу. Это не ее компетенция. Книга обрывается на моменте, когда он создает нечто в своей лаборатории. И оно настолько страшное, как его безумие. Вместо того, чтобы создать женщину, которую любит и считает идеальной, он создает чудовище. Страшное и жестокое чудовище, начавшее убивать. В общем, мрачненько, крипово, но со смыслом.
Который я разглядела только сейчас, когда провела параллель с нашей жизнью с отцом.
— С ума сойти. Твоя мама писала такое? — Лена в шоке округляет глаза, а я киваю. — Это же нуар какой-то.
— Нет, любовный роман, — отрицательно качаю головой, а Женя округляет глаза. — Да-да. Не поверите. В одном из интервью она однажды сказала: "Жанров не существует. Есть только смысл, завернутый в антураж. Если он есть, книга стоит того, чтобы быть прочитанной. Если смысла нет, остаются только фальшивые декорации, как в театре, где играют не люди, а картонные пустышки. Книга должна нести смысл и глубину, даже если это сказка, как у гениального Андерсена".
Высокопарно процитировав, я невольно усмехаюсь. Зря, я раньше не читала книг мамы. Они стали только теперь прочной связью между нами.
— Ты же не думаешь, что у твоего отца биполярка? Он ведь, всегда относился к тебе, как к сокровищу, Вера. Просто он…
— Пытается контролировать меня, как мою мать, — я с горечью закрываю глаза. Не хотела никому рассказывать о том, что узнала, но выходит, придется. — Я знаю точно, что он не хотел моего брака с Алексеем. Причина, по которой свекровь была на меня так зла, слова моего папы, о том, что Алексей мне не пара. Надежда Викторовна многое рассказала, когда мы привезли Алексея в Италию. И я склонна ей верить. Он позвонил ей сразу, как только Лешка сделал мне предложение. Хотел, чтобы она надавила на сына. После таких оскорблений, ее характер сделал свое дело. Она даже с другими девушками знакомила Лешу. Невесту ему нашла. Но ничего не вышло. Мы все равно поженились. Чтобы не потерять мое отношение, папа намеренно делал все так, чтобы я и не догадалась о его влиянии. Что уже говорить о том, какой скандал он закатил Алексею, когда я бросила аспирантуру. Я даже не знала об этом. Потому Лешка кипел постоянно. Мы начали чаще ссориться, а он все молчал. Не хотел, чтобы я знала, как отец его ненавидит. Так и с мамой. Я никогда не забуду, с каким пренебрежением и злостью, папа отозвался о ней два года назад. Мы стали не идеальны, потому нас нужно исправить.
— Неужели, он такой жестокий?
— Это не жестокость, Лена. Это разбитые ожидания сердобольного родителя. Именно это толкает его совершать такие поступки. Связь с Платини, и попытка прибрать к рукам разработку острова — чепуха, в сравнении с тем, что он решил воспользоваться трагедией, чтобы "избавить" меня от Алексея. Вот это страшно, и это пугает. А теперь он снова пытается влезть в мою семью, чтобы все контролировать. Мы ведь с Алексеем постоянно были под его присмотром. А тут его контроль исчез. Он думал, что два года я занимаюсь карьерой и "вышла на путь истинный", потому и приехал на вручение моей степени. Поговорил, но я уже тогда видела, что между нами зияет не просто пропасть, а черная дыра, Лена.
Я с силой выдыхаю, а скрестив руки на груди, выглядываю в окно. За ним медленно двигаются ветки пожелтевшего клена.
— Я не хочу его терять, — уверено произношу, и поворачиваюсь обратно к друзьям. — Но в жизни есть ситуации, когда люди сами вынуждают так поступать. И любишь ты этого человека, или нет, тебе приходится оборвать с ним связь. А мне придется. Я счастлива, Лена. Настолько, что боюсь, как бы кто-то его не сглазил, счастье это. Чтобы не исчезло оно точно, как когда-то. Потому раз он решил снова взяться за свое, не оставил мне выбора. Мы не увидимся с ним, пока он не поймет и не признает свои ошибки. Я не стану втягивать Сана и, тем более, Ханну в подобные дрязги. Никогда.
Женя вскидывает брови, но видно, что он согласен со мной полностью. Лена не совсем меня понимает, ведь ее семья — полная чаша. Мать и отец живут душа в душу, и никогда не вмешивались в стремления и желания своей дочери. Есть ситуации, которые можно понять, только столкнувшись с ними. Как, например то, что после извержения, я напрочь отказываюсь еще хоть раз сунуть нос на малообитаемый остров. То, что мы пережили, оставило неизгладимый отпечаток на всех участниках экспедиции.
Каждый вынес для себя урок из ситуации, когда твоя жизнь висит на волоске. Даже если Патрисия и осталась такой же рассеянной, больше я ни разу не заметила в ней того холодного цинизма и надменности. Франко с особой ценностью начал относиться ко всему, что его окружает. Фелис поставила отца перед фактом, что не бросит живопись, а парни наконец, прекратили прожигать время на постоянных вечеринках и тусовках.