Берег Утопии
Шрифт:
Бенуа отвечает ей изысканным поклоном – как положено между аристократами – и уходит.
Новый слуга еще больше задается, чем прежний. Тот в разговоры пытался вступать, а у этого такой вид, будто он меня собирается на танец пригласить. Пойдем, Коля, вам с Татой пора ужинать. (Она уходит вместе с Колей. Забывает взять его волчок.)
Герцен. Труднее всего было привыкнуть к французской прислуге. Я знал, что их нельзя продавать, но кто бы мог подумать, что они начисто лишены призвания.
Сазонов. А кто эта молодая?…
Герцен (легко). Моя жена влюблена… В Наташу Тучкову. Мы познакомились с ее семьей в Риме. В Москве они живут по соседству с Огаревым.
Сазонов. Нашли время ездить
Герцен. О, они его сделают! Отменят казакам отпуска, и царь Николай останется последним законным правителем среди трусов и конституций.
Сазонов. Неужели ты не понимаешь? Пришло наше время. России понадобятся либеральные и образованные чиновники, люди с европейским опытом. Правительство поневоле обратится к нам.
Герцен. К нам с тобой?
Сазонов. Ну, к нашему кругу.
Герцен (смеется). И какое же министерство тебе по душе?
Сазонов. Можешь смеяться… Только поле деятельности теперь куда шире, чем твои статейки в «Современнике».
Герцен. Сегодня рабочие идут к Национальной ассамблее. Посмотрим, поведет ли себя по-республикански избранное ими правительство.
Они уходят.
Происходит переход – несколькими часами позже за окном шум уличных беспорядков. Бенуа вводит Тургенева.
Бенуа. Барон скоро придет.
Входит Герцен, усталый и сердитый.
Герцен (обращаясь к Бенуа). Du vin. [48]
Бенуа выходит.
Ну, что ты теперь скажешь о своей демократической республике?
Тургенев. Моей? Я всего лишь турист, как и ты. Ты бы парижан спросил, что они думают. Самое поразительное, что понять их совершенно невозможно. Они вели себя так, будто купили билеты на представление, чтобы посмотреть, чем все кончится. Повсюду крутились продавцы лимонада и сигар, очень довольные; словно рыбаки, вытягивающие богатый улов… Национальная гвардия выжидала, чтобы посмотреть, на чьей стороне сила, а потом набросилась на толпу.
48
Вина {нем.).
Герцен. Толпу? Рабочие шагали под своими знаменами.
Тургенев. Да, а потом они вломились в Национальное собрание и потребовали самороспуска законно избранного парламента, который пришелся им не по вкусу. Это был бунт, но порядок восторжествовал.
Герцен. Тургенев! Ты мне говоришь о вкусе? Республика ведет себя как монархия, которую она сменила не потому, что кого-то подводит вкус. Это республика только с виду; только по риторике: «Vive la R'epublique!» Оказывается, существование республики делает революцию ненужной. Более того – нежелательной. Зачем делиться властью с невеждами, которые строили баррикады. Ведь они слишком бедны, чтобы с ними считаться. Только не думай, что сегодняшним днем все и кончится. Когда с этого котла сорвет крышку, разнесет всю кухню. Когда рабочие повышибают двери и возьмут власть, все твои культурные ценности и тонкости, которые ты называешь торжеством порядка, сожгут в печи или отправят в выгребную яму. Пожалею ли я о них? Да, пожалею. Но раз мы вкусно поужинали, нечего жаловаться когда официант говорит: «L'addition, messieurs!» [49]
49
«Расчет, господа!» (фр.)
Тургенев. О Господи… Грехи Второй республики не стоят этой мести поваров и официантов. Временное правительство обещало выборы. Выборы состоялись. Впервые в истории проголосовало девять миллионов французов. Да, они голосовали за роялистов, рантье, адвокатов… и за жалкую кучку социалистов, чтобы другим было кого пинать. Кто-то недоволен? Что
Натали и Наташа входят с Георгом, который лишился бороды, усов и чувства собственного достоинства.
Герцен (удивлен). Да?…
Тургенев. Это Гервег, он вернулся из Германии. Без бороды.
Следом входит Бенуа с бокалами вина.
Герцен. Ach, mein armer Freund… [50]
Натали. За его голову была назначена награда!
Герцен обнимает Георга, который начинает рыдать.
50
Ох, дорогой мой друг… (нем.)
Герцен. Trink enen Schluk Wein. Du bist ein Held! [51]
ГерценподаетбокалГеоргу. Тургенев, Наташа и Натали берут бокалы с подноса.
(Поднимая тост.) Auf die Revolution in Deutschland! [52]
Георг. Danke schoen, danke… (Поднимаябокал.) Auf die Russische Revolution… und auf die Freundschaft! [53]
Натали. За дружбу!
51
Выпей вина. Ты герой! (нем.)
52
За революцию в Германии! (нем.)
53
Спасибо, спасибо… За русскую революцию и… за дружбу! (нем.)
Наташа. И за любовь!
Тургенев (поднимая тост). Vive la R'epublique! [54]
Герцен (поднимаятост). A bas les bourgeois! Vive le prol'etariat! [55]
Бенуа выходит с чуть заметным выражением страдальческого упрека.
Mille pardons, Benoоt. [56]
Георг снова начинает плакать. Натали его утешает.
54
Да здравствует республика! (фр.)
55
Долой буржуазию! Да здравствует пролетариат!
56
Извините, Бенуа (фр.).
Июнь 1848 г
Натали и Наташа; невинно обнявшись, они полулежат на диване; Георг при них, хандрит.
Георг. Все обсуждают меня. Говорят, что я спрятался в канаве, как только показался неприятель. Вы же этому не верите, нет?
Натали. Конечно, не верим.
Наташа. Конечно, нет.
Натали. И Эмма не верит. Она же там была.
Георг. Это она меня туда втянула.
Натали. В канаву?
Георг. Нет, во все это дело… Эмма все еще верит в меня. Она была влюблена в меня до того, как она со мной познакомилась. Так же как половина женщин в Германии. Мой сборник стихов выдержал шесть изданий. Я встречался с королем. Потом я стал встречаться с Эммой.