Берег варваров

Макдональд Росс

–  Дома. Скоро он будет в морге.

–  Он умирает?

–  Он мертв. Разве Карл Штерн не сказал вам об этом?

Она отрицательно покачала головой. Это было скорее конвульсивное движение чем отрицание.

–  Лэнс не мог умереть. Вы - полоумный.

–  Иногда я думаю, что только я один нормален.

Она присела на край кровати. Испарина выступила у нее на лбу. Она смахнула капельки пота, и ее правая грудь поднялась вместе с движением руки. Она посмотрела на меня, ее глаза помутнели от потрясения. Если

она разыгрывала сцену, то была хорошей артисткой. Не думаю, что она была артисткой.

–  Ваш дружок мертв, - сказал я.
– Кто-то его застрелил.

–  Вы лжете.

–  Может, мне надо было привезти тело? Хотите знать, куда ему угодили пули? Одна в висок, другая в глаз. А может быть, вы это знаете? Я не хочу надоедать вам до смерти.

Ее лоб прорезала страдальческая морщинка, рот растянулся в трагический квадрат.

–  Вы - чудовище. Вы все это выдумали, чтобы заставить меня рассказывать вам о наших делах. То же самое вы сказали о… обо мне… что я мертва.
– Ее глаза наполнились слезами.
– Вы скажете любую вещь, чтобы заставить меня говорить.

–  Что бы вы мне могли рассказать, если бы решили это сделать?

–  Я не обязана отвечать на ваши вопросы… ни на какие…

–  Подумайте немного над этим и, глядишь, вы захотите это сделать. Похоже, они используют вас в качестве козла отпущения.

Она посмотрела на меня с недоумением.

–  Вы, наверное, наивный человек, если водите компанию с этими людьми? Хорошенькая компания. Они подставляют вас под обвинение в убийстве. Они увидали возможность убить сразу двух зайцев: прикончить Лэнса и одновременно разделаться с вами.

Я полагался на слух, и это средство было мне хорошо известно, она слушала напряженно. Затем сказала хриплым голосом:

–  Кто такое может сделать?

–  Тот самый, кто посоветовал вам совершить путешествие.

–  Никто мне не советовал этого делать. Я захотела сама.

–  Кто предложил поездку? Лерой Фрост?

Ее глаза сверкнули и затуманились.

–  Что Фрост велел вам сделать? Куда он велел вам поехать?

–  Это был не Фрост. Со мной связался Лэнс. Потому то, что вы говорите, не может быть правдой. Он бы не стал планировать свое собственное убийство.

–  Конечно, если бы он знал о коварном замысле. Понятно, что он не хотел себе зла. Они надули его так же, как теперь хотят жульнически обмануть и вас.

–  Никто меня не обманывает, - упрямо возразила она.
– Зачем кому-то меня обманывать?

–  Ах, бросьте прикидываться, Эстер. Вы же не простушка. Вам лучше, чем мне, известно, чем вы занимались.

–  Я не делала ничего плохого.

–  У людей разные взгляды, не правда ли? Некоторые из нас считают шантаж самым грязным занятием на свете.

–  Шантаж?

–  Оглянитесь вокруг себя и перестаньте притворяться. Не рассказывайте мне, что Графф давал

вам все эти вещи только потому, что ему нравится, как вы причесываетесь. Мне пришлось в этом городе повидать разные виды шантажа, я за версту чую, когда люди занимаются этим грязным делом. А вы, моя милая, погрязли в этом деле по уши.

Пальцами она притронулась к своей шее. Ее возражения начинали ослабевать. Она посмотрела вокруг на розовые стены, и цвет ее лица постепенно изменился. На нем появилась натуральная девичья краска стыда. За последнее время я впервые видел такой румянец смущения, и это заставило меня сомневаться в своих предположениях. Она спросила:

–  Вы все это сочиняете?

–  Я вынужден. Вы же не хотите мне ничего рассказывать. Я основываюсь на том, что вижу и слышу. Девушка бросает своего мужа, связывается с вышедшим в тираж боксером, который путается с преступниками. Тут же у вас появляются баксы. Лэнс подписывает контракт с киностудией, вы въезжаете в отличный большой дом в Беверли-Хиллз. И Саймон Графф вдруг становится для вас сказочной феей. Почему?

Она не ответила. Она смотрела на свои руки, дрожавшие нервной дрожью.

–  Что вы ему продавали?
– спросил я.
– И какое ко всему этому имеет отношение Габриэль Торрес?

Кровь отлила от ее лица, оно стало серым, вокруг глаз залегли синие тени. Мысленно она погрузилась в себя, обратившись к картинам в своей памяти. Воспоминания ужаснули ее.

–  Думаю, что вы знаете, кто ее убил, - продолжал я.
– Если это так, будет лучше, что вы сами расскажете об этом. Пришло время открыть правду о случившемся, пока не погибли другие люди. Потому что на очереди - вы, Эстер.

Ее рот раскрылся, как у куклы, которой управляет чревовещатель:

–  Я не… - Она пересилила себя, проглотив остаток начатой фразы. Резко тряхнув головой, она смахнула выступившие на глазах слезы. Потом закрыла руками изменившееся лицо и ничком упала на кровать. Ее тело беззвучно и болезненно, как ток, пронизали конвульсии страха. Из глубины моего существа поднялось что-то, похожее на жалость. Этому чувству не стоит поддаваться, ибо оно зачастую преобразуется во что-то другое - в отвращение или влечение. Теперь она лежала спокойно, ее бедро возвышалось как одинокий холм.

–  Намерены ли вы мне сообщить, кто убил Габриэль?

–  Я ничего не знаю… - она говорила приглушенно, не подымая головы.

–  Вы знаете, кто застрелил Лэнса?

–  Нет. Не приставайте ко мне.

–  Что сказал вам Карл Штерн?

–  Ничего. У нас было назначено свидание. Он просил отложить его. Вот и все.

–  Что за свидание?

–  Это вас не касается.

–  Собирается ли он заехать за вами на машине?

–  Возможно.
– Казалось, она не поняла моего подтекста.

–  Поездка без возвращения?