Берегитесь дедушки
Шрифт:
— Мда, Костя… Разве ты не говорил, что тебе презентацию к утру надо доделать? — вкрадчиво спросил у коллеги Игорь, думая, что тот до сих пор удачно скрывал, каким был дураком. — Знаешь, Костя, если не начать прямо сейчас, ты точно не успеешь.
— Презентация? А, ну ее! — махнул рукой Щекочихин. — Какая может быть презентация, если рядом такие леди? Кстати, наша гостиница в паре метров отсюда… Возможно, вы плюнете на свой балет, и мы продвинемся в более интимную обстановку?
— Прекрати, Костя! — жестко одернул его Игорь.
Наташа вспыхнула и вскочила:
— Знаете, мы лучше пойдем.
Оля
— Всего хорошего.
Игорь подался за ними:
— Постойте! Прошу прощения за моего коллегу. День выдался тяжелый, и он перебрал…
Зазвенел звонок, и Наташа добавила, всем видом показывая, что разговор окончен:
— Нам все равно пора.
Когда обе женщины скрылись в зрительном зале, Игорь резко развернулся к коллеге:
— Какой же ты козел, Щекочихин!
— Нет, внешне этот Игорь, конечно, мачо. Брюнет, голубоглазый, высокий, — шипела в ухо Олька, когда они уселись в кресла. — А так, мужик как мужик, сидит себе бухает. А ты все — эстет, эстет… Эх, Наташка, когда ты перестанешь смотреть на мужчин в розовых окулярах? Сбрасывай давай…
— Уже, — буркнула Наташа. — Ты как всегда права.
— И чего ты на красивых западаешь? — возмущалась Олька. — По-моему, уже пора поумнеть. Только представь себе — иметь такого мужа: да с ним придется не вылезать из спорт-зала и все время держать ухо востро, неизвестно, когда и куда его занесет. И с кем. Знаешь, красоты для мужика — вообще не главное, был бы сильный и надежный.
— Что же ты тогда жалуешься на Алика? — вздохнула Наташа. — Он тебя вместе с машиной, по-моему, поднять может. И не бросит никогда. Ни в прямом, ни в переносном смысле.
— Нет, ну, пожаловаться — это святое, — со знанием дела заявила подруга и похлопала Наташу по полечу: — Ничего, Золушка моя. Послезавтра познакомлю тебя с Юрь Васильичем, вот кто человек нормальный. Кстати, не пьет. Почти.
Наташа лишь промолчала. Настроение стало ни к черту. В зале потемнело, и действие второе началось.
Впрочем, музыка Петра Ильича действительно была волшебной, и к Вальсу цветов Наташа решила, что за все надо платить — за прощание с заблуждениями тоже, а потому расслабилась, перестав кукситься на непонятного Игоря, его спутника, на зевающего с угрозой вывихнуть челюсть лысоватого соседа справа и на Ольку за то, что вечно права. Да, и позвольте, какие могут быть недовольства, когда под чарующие переборы арфы влетают над сценой легкие, словно розовые бутоны балерины, когда с нежнейшими трелями флейт и скрипок перед глазами разворачивается самая настоящая сказочная пастораль, светлая и немного трогательная, а музыка вливается, словно живая вода, прямо в открытое сердце?
— Я счастлива, — сказала она Ольке, когда прозвучали последние ноты Апофеоза, и зал разразился аплодисментами. — И буду окончательно счастлива, когда сниму твои сапоги.
Хлопая и улыбаясь, Олька мотнула головой к выходу:
— Тогда скорее, пока в туалете не начался аншлаг.
Глава 3
Олька побежала сломя голову к вызванному мужем такси, а Наташе торопиться было некуда. До дома недалеко,
Во всём тёплом и шерстяном Наташа была столь же грациозна, как арктическая медведица, ступающая между льдов и сугробов. Сумка, которую она держала в руке, свисала к земле, играя роль полезного отвеса. На него в случае не элегантного падения можно было и присесть — всё лететь ближе и мягче приземляться.
Дорожка к остановке, расчищенная в стиле заполярного пэчворка, казалась скользкой и недружелюбной. Тучная, щекастая луна ленивым глазом следила с черного неба, как суетятся вкусившие культуры человечки в пальто и шубах у музыкального театра. Героически набрав морозного воздуха в грудь, наша героиня присогнула колени, чтобы как завзятый конькобежец пуститься по бугристому льду, занесла ногу… И тут ее окликнули:
— Наташа, постойте!
Это был Игорь. Во всей своей мачистской красе. Благо один. Он помахал рукой несколько неуверенно, словно сомневался, что медведица в пуховике и дама в палантине из театрального буфета — одно и то же лицо, но затем все же решительным шагом направился к ней. Наташа сжала пальцами перчатке ручки сумки и зависла: в его глазах она уже была бабушкой в ватнике, домохозяйкой в розовом халате, леди в норке, которую впору приглашать в гостиницу на интим, хм… Говорила же Ольке, не надо такую яркую помаду. А теперь это была просто она, Наташа. Такая, как есть. В своих валеночного типа сапогах, недорогом пуховике и с сумкой, набитой книгами. Она ведь уже решила, что разочаровалась. Вздохнула три раза и собралась жить дальше, как обычно. Так что ему нужно от нее?
Если честно, хотелось развернуться и удрать к остановке. Но Игорь, с королевской осанкой и благородной улыбкой, шел к ней словно оживший герой рекламы Боско ди Чильеджи или какого-то дорогого мужского парфюма. Наташа со вздохом подумала, что для полноты картины сюда надо бы вставить белокурую нимфу в соболях поверх золотого вечернего платья, выпархивающую ему навстречу из Астон Мартина, а вовсе не учительницу английского языка в вязанной шапке. Но тут Игорь наступил на ямку в неровном насте и начал скользить, нелепо размахивая руками, коряво раскачиваясь и пытаясь не упасть. Он мгновенно растерял всю свою импозантность и стал похож на обычного человека. Наташа не смогла удержаться от смеха. Хохоча, она шагнула к мачо и схватила его за рукав дубленки. Совершенно бесцеремонно. И не изящно. Зато он не упал. Перелом шейки бедра или хрустнувший копчик даже таким мачо ни к чему. Вновь вернув себе вертикальное положение, Игорь тоже засмеялся, правда немного смущенно:
— Вы опять меня спасли. Кстати, уже второй раз за вечер…
— А? — изумленно взлетели вверх Наташины брови.
Игорь достал из кармана билет:
— Из-за вас я все-таки посмотрел второе действие балета. Вы так вдохновенно говорили о Щелкунчике, и я подумал: настроение ужасное, с пьяным кретином, простите, Щекочихиным проводить остаток вечера — значит, добить себя окончательно. Вот я и бросился в кассу, реабилитироваться.
Наташа с интересом посмотрела на собеседника:
— И как? Не пожалели?