Берегитесь дедушки
Шрифт:
И тут Наташа с сожалением заметила впереди свой дом, нависший старой громадиной над перекрестком. Как они быстро дошли… Еще бы болтать и болтать.
Вдруг Игорь снова поскользнулся и начал падать, смешно размахивая руками, Наташа подхватила его под локоть, но сама потеряла равновесие. Вместо того, чтобы поддержать своего спутника, Наташа утянула его в сторону, и они, как два бобслеиста, с олимпийской скоростью угодили головами в сугроб. Тот смягчил удар, который совсем не почувствовался, зато снег набился за шиворот и в нос. Две темные фигуры в белом морозном облаке покряхтели, перевернулись на спину и расхохотались в один голос.
Наташа приподняла голову:
— Если честно, давно хотелось поваляться в снегу. Но просто не с кем. Не будешь же, как алкоголик, сама валяться в сугробе. Не поймут…
— И верно. Знаете, сын меня считает стариком, — признался Игорь, нависая над Наташей, — а мне еще иногда на санках покататься хочется… Но где? На Альпийском лыжном курорте среди крутых лыжников и лихих сноубордистов? Или по дороге с офиса?
— Сын? — растерялась Наташа, словно забыла, что у человека уже целая жизнь за плечами, и в ней вполне было место и сыну, и жене. И, возможно, не одной… В сказке, уже придуманной Наташей, никакого сына не было.
— Да, живет с матерью сейчас в Москве. Ему поступать надо. Тот еще оболтус.
Наташа начала подниматься из сугроба, а из калитки высунулась дедова голова, а затем и весь дед с лопатой наперевес:
— Наташа?! Эй, ты там, тип без шапки, а ну отстань от моей внучки! Не то я тебе…
Он угрожающе быстро приближался.
— Деда, все нормально! — поспешила ответить Наташа. — Мы просто поскользнулись.
— Точно? — дед остановился, козырек его меховой фуражки хищно застыл подобно клюву стерха, выслеживающего добычу.
— Точно-точно, дедушка. Это Игорь. Тот, которого ты вчера лопатой… — звонко выкрикнула Наташа, выбираясь из снежной насыпи. Закашлявшись, Игорь поторопился подняться и подал спутнице руку. Наташа оперлась на его большую теплую ладонь и снова обратилась к деду: — Иди, отдыхай, я сейчас приду.
Козырек фуражки взлетел вверх — дед выпрямился, а потом как-то сник и, что-то бурча о простуде, скрылся во дворе.
— Хорошо, что у него только лопата, а не ружье, — заметил мачо, протягивая упавшую с Наташиных волос шапку.
Женщина хмыкнула:
— Ружье тоже есть. Дробовик. Висит на ковре в мастерской.
Игорь прекратил отряхивать снег. Новость его не порадовала.
— Не волнуйтесь, — достала сумку из сугроба Наташа, — дробовик только солью заряжен — на случай, если снова алкоголики повадятся.
— Не завидую им. Опасный у вас предок.
— Нешуточный.
В возникшей морозной паузе они сделали еще несколько шагов к дому.
— Что ж благодарю за приятную беседу, — начал Игорь. — Действительно приятную. Но мне пора. Еще надо продумать речь по презентации…
— И вам спасибо, что проводили. И удачи с выступлением завтра!
Задумавшись и вмиг растеряв всю свою веселость, Калганов помялся и собрался уходить. Словно прочитав его мысли о продуваемых окнах гостиничного номера и о том, как отчитаться о падении продаж, чтобы не выглядеть полным лузером, Наташа попросила:
— Подождете минутку? А потом я вас отпущу.
— Да, конечно, — удивился Игорь.
Наташа ринулась на крыльцо мимо ковыряющего по ту сторону ворот снег деда. Не снимая сапог, побежала в свою комнату и высыпала содержимое фарфоровой вазочки в первый попавшийся пакет. Через минуту, как обещала, она снова стояла перед Калгановым, немного запыхавшись и чувствуя, как стучит в ушах погустевшая с возрастом кровь. Отчего-то Наташе ужасно не хотелось, чтобы Игорь был мрачен, и она по наитию проговорила:
— Знаете, чем бы вас не нагружали на работе, просто помните, что плохое пройдет, и все сложится хорошо. Даже если не мгновенно. Ведь так всегда, у нас, у русских, случается. Помните, даже на открытии Сочинской олимпиады пятое кольцо не сразу раскрылось? А потом это стало нашей всеобщей фишкой. Так что желаю вам любую неудачу превращать в победу! — при этих словах глава Калганова заблестели, а Наташа продолжила: — Знаете, когда я болела в детстве или у меня были проблемы, папа всегда приносил мне с работы пакетик и говорил: «Это тебе от Зайца. Волшебное». И неважно, что там лежало — бутерброд с сыром, яблоки или пара конфет, мне становилось любопытно, откуда некий Заяц узнал про то, что я грущу, я все съедала и веселела. Оно и правда было волшебным. — Наташа протянула пакет Игорю: — А это от Зайца вам. Резерв назавтра.
Калганов взял из ее рук пакет, ощутив неловкость, какая охватывает многих людей при внезапной открытости незнакомца, которую умудренное житейским опытом сознание принимает за недалекость ума, либо красным маячком сигналит о том, что человеку что-то нужно. Но Наташа не выглядела глупой, и от Калганова, похоже, ничего не ждала. Она просто улыбалась, лучезарная, наливная, будто яблочко, румяная, с растрепанными как-то особенно красиво волосами. Игорь тоже улыбнулся:
— Спасибо.
— Спокойной ночи! Удачи вам завтра.
— Спасибо. И вам спокойной, — повторил Игорь и, подождав, пока женщина скроется за калиткой, пошел обратно той же дорогой.
Ему внезапно так же, как лет тридцать с хвостиком назад, захотелось посмотреть, что в пакете — вспомнилось, что он всегда не доносил до дома подарки целыми после Новогодней Елки во Дворце спорта. А тут что-то шелестело, шуршало. Остановившись у приземистого дома довоенной постройки, с нахлобученной на крышу снежной шапкой, Игорь раскрыл пакетик — там лежали три мандарина, печенье и пригоршня конфет в блестящих обертках. И хотя Калганов не слишком жаловал сладости, на душе стало вдруг светло и уютно. И он снова почувствовал себя мальчишкой.
Глава 4
Сквозь неплотные, едва приоткрытые шторы мерцали в хрусткой морозной темноте голубые, желтые, белые иллюминации на деревьях. Чужой город замер в предчувствии праздника, а в номере праздником и не пахло. Здесь все пропитал дешевый запах «натуральной сосны», отдающий китайской химией. Чтобы не чувствовать его, Игорь подносил к носу мандарин с глянцевой кожицей, щедро напоенной оранжевой любовью абхазского солнца, — последний из оставшихся, и кисло улыбался в экран планшета. Снежана его не слушала.