Беременна (не) от того

Богда Ксения

— Всё?

— На сегодня все.

— Понял, давай. Сегодня на месте будь, если вдруг начнут меня искать.

Отключаюсь и какое-то время сверлю взглядом фасад здания. На удивление быстро решаю все вопросы и выдвигаюсь в свой интернат. Мне уже давно пытается дозвониться директор, о чем-то хочет поговорить. И вот, наконец, окно появляется.

С момента моего выпуска здесь многое изменилось. По большей части усилиями моей команды. Стараюсь как могу помогать хоть этому заведению. На

всех один хрен не хватит, как бы ни старался.

Зеленый палисадник, свежевыкрашенные стены фасада, новый кованый забор. На площадке резвятся дети. Играют в классики. Это лето выдалось очень теплым, а я просиживаю его на работе. Ухмыляюсь своим мыслям. Ловлю себя на том, что очень хочется сейчас к Ульяне. Просто погулять по территории и надышаться свежим воздухом, а не выхлопными газами. Обнять и прижать её к себе.

Заставляю себя выйти из машины и иду к зданию. Внутри неприятно ворочается сердце при воспоминании о годах, которые я провел здесь. С воспитателями повезло, а вот чувство ненужности преследовало еще долго.

— О, Ярослав, здравствуй.

— Здравствуйте, Алевтина Прохоровна.

— Спасибо, что приехал. Я понимаю, сколько у тебя дел и что не до нас тебе совсем.

Мы встречаемся уже не в первый раз, и она всегда в хорошем настроении. Понимаю, почему все дети так ее любят.

— Пойдем в кабинет?

Мы идем по длинным коридорам, и я словно окунаюсь снова в детство. Вот мы с Маратом мчимся по коридорам, чуть не сшибая с ног воспитателей и детей. Вот пытаемся восстановить разбитое окно. А вот мы стоим по углам, в то время как нас отчитывают за безалаберность.

— Проходи.

С удивлением вижу, что ремонт кабинета, на который я перечислял деньги, не сделан.

— А…

— Предугадывая твой вопрос о моем кабинете. Эти деньги пошли на ремонт учебного класса. Мы наняли ещё одного учителя и пришлось срочно приводить в порядок класс. Спасибо тебе огромное.

— Да за что? Вы простите, у меня не так много времени.

Стараюсь каждый раз сбежать отсюда как можно скорее. Это сильнее меня. Воспоминания слишком меня выматывают. Хотя я давно уже не мальчишка, который тут жил.

— Ах да, — она выдвигает ящик стола и достает папку, — у меня есть кое-какая информация для тебя.

Передо мной появляется тонкая картонная папка. Непонимающе хмурюсь и перевожу взгляд на директрису.

— Это твое личное дело. По правилам я должна была его утилизировать, но не смогла. Вспомнила твои вопросы по поводу родителей. А там кое-что есть.

— А… — все слова теряются в потоке мыслей, — почему сейчас?

— Ну, срок хранения ваших дел двадцать лет. Они как раз истекли. Да и ты многое для нас сделал, Ярослав. Я безумно тебе благодарна.

Держу бумаги так,

будто они отравлены, и, если поднесу их ближе, отправлюсь на тот свет. Перевожу дыхание. Что я могу там увидеть?

— Спасибо…

С трудом выдавливаю и выхожу из кабинета. Тороплюсь покинуть это место и увидеть, что же скрывается под непримечательной обложкой с надписью «Гаврилов Я.П.»

Сажусь на заднее сиденье и уже собираюсь углубиться в содержимое папки, но Рус меня отвлекает.

— Врача Ульяны нашли.

Вскидываю голову и впериваю взгляд в затылок друга.

— Когда?

— Только что мне позвонили и сказали, что схватили его на границе области. Хотел сбежать из страны. Думал, что времени уже много прошло.

Откидываю папку. Успею. В любом случае там только мое прошлое.

— Поехали.

Меня везут на окраину города. Отмечаю про себя, что район мне незнаком.

— Что тут?

— Да ничего особенного. Участок местный. Сейчас все сам узнаешь.

Мы выходим из машины, и я вижу невзрачную табличку, на которой обозначен номер участка полиции.

— Здорова, Серый. Мне к Боброву.

— Здорова, Рус. Ага, он тебя уже ждет. Поймали мы вашего клиента, чуть не убежал.

— Спасибо.

Идем по обшарпанным коридорам, а в висках стучат вопросы. Как правильнее все узнать и ни о чем не забыть. Ну, главный вопрос, — кто стоит за всем этим маскарадом.

— Добрый день, Ярослав Петрович.

— Здравствуйте.

Перевожу взгляд на сидящего мужчину, и уже привычно внутри вскипает ярость. Представляю, что он мог сделать Ульяне, пока она вверяла ему свое психическое здоровье.

— Это Уваров Кирилл Романович. Он действительно врач, только вот не психолог и не психиатр. Он простой терапевт.

От этой информации становится немного легче, потому что этот человек хотя бы врач.

— Я могу с ним поговорить наедине?

Хозяин кабинета мнется, и видно, что это не по правилам. Но кто попрет против непосредственного высшего начальства?

— Все хорошо, Костян.

Они с Русом перекидываются взглядами, и знакомый Руса кивает. Выходит в коридор, плотно закрывая дверь.

Задержанный поднимает на меня испуганный взгляд и замирает как кролик перед удавом.

— Ну что, Кирилл Романович, будем сразу признаваться? Или мы можем устроить так, что вы поедете в очень надежное место, где через несколько часов все нам выдадите.

Рус нависает над самозванцем и оскаливается. Он может быть весьма убедительным. Его интонации кричат о том, что с ним не нужно связываться. И побледневшее лицо собеседника означает, что он проникся.

Само собой, никто его не собирается пытать, но жути нагнать мы можем.