Берлинская ночь (сборник)
Шрифт:
Трамвай тридцать девятого маршрута шел на запад по Зиверингштрассе в Деблинг. Он остановился, чуть не доезжая до Венского леса, отрога Альп, который простирался до самого Дуная.
Киностудия – это не то место, где можно увидеть какие-либо явные признаки производства. Невостребованное оборудование вечно лежит в фургонах, предназначенных для его перевозки. Декорации всегда незавершены, даже когда их уже построили. Но там непременно толчется масса людей, все они исправно получают зарплату, но, кажется, только и делают, что курят сигареты и нянчат чашки с кофе,
Остановив человека с папкой в руках, я спросил, как найти управляющего, и он указал мне на маленький офис на первом этаже. Управляющий оказался высоким мужчиной с брюшком, в сиреневом кардигане, волосы у него были крашеные. Он выслушал мое дело, как если бы я просил у него руки его племянницы.
– Вы кто, что-то вроде полицейского? – спросил он, расчесывая ногтем свою буйную бровь. Откуда-то из глубины здания донесся громкий звук трубы, заслышав который он явственно поморщился.
– Детектив, – схитрил я.
– Ну, мы всегда рады сотрудничать с вами по мере возможности. На какую роль, вы сказали, пробовалась эта девушка?
– Я не говорил. Боюсь, я не знаю. Но это было в последние две-три недели.
Он поднял телефонную трубку и нажал на переключатель.
– Вилли? Это я, Отто. Будь хорошим мальчиком, загляни ко мне в кабинет на минутку. – Он положил трубку на рычаг и проверил, в порядке ли его прическа. – Вилли Райхман управляет постановками. Может быть, он сумеет вам помочь.
– Спасибо, – поблагодарил я и предложил ему сигарету.
Он заложил ее за ухо со словами:
– Как вы добры! Я ее выкурю позже.
– Что вы сейчас снимаете? – поинтересовался я, пока мы ждали. Играющий на трубе взял несколько высоких нот, которые явно друг с другом не сочетались.
Отто издал стон и лукаво уставился в потолок.
– Фильм называется «Ангел с трубой», – сказал он, причем энтузиазм в его тоне подозрительно отсутствовал. – Он сейчас уже более или менее закончен, но этот режиссер все любит доводить до совершенства.
– Это случайно на Карл Хартл?
– Да, а вы его знаете?
– Только «Цыганского барона».
– А, – сказал он кисло, – это...
В дверь постучали, и низенький человек с ярко-красными волосами вошел в офис. Он напомнил мне тролля.
– Вилли, это герр Гюнтер. Он – детектив. Если ты сможешь простить, что ему понравился «Цыганский барон», то тогда, наверное, сумеешь оказать кое-какую помощь. Он ищет девушку, актрису, которая была здесь не так давно на распределении ролей.
Вилли неуверенно улыбнулся, открывая маленькие неровные зубы, похожие на кусочки каменной соли, кивнул и сказал пронзительным голосом:
– Нам лучше пройти в мой кабинет, герр Гюнтер.
– Не задерживайте Вилли надолго, герр Гюнтер, – распорядился
Вилли повернулся и тупо посмотрел на студийного менеджера. Отто раздраженно вздохнул:
– Ты что, никогда ничего не пишешь себе в записную книжку, Вилли? К нам приезжает этот англичанин с «Лондон-фильм». Господин Линдон Хейнес. Помнишь?
Вилли что-то проворчал и, пройдя по коридору к другому кабинету, впустил меня внутрь.
– Итак, как зовут эту девушку? – спросил он, указывая на стул.
– Лотта Хартман.
– Вы знаете название компании?
– Нет, но я знаю, что она приходила сюда две недели назад.
Райхман сел и открыл один из ящиков стола.
– Так, за последний месяц мы набирали актеров только на три фильма, поэтому не будет ничего сложного... – Его коротенькие пальцы достали три папки. Положив на книгу записей, он стал перелистывать их содержимое. – Девица попала в передрягу?
– Нет. Просто она может знать кое-кого, способного помочь полиции в расследовании, которое мы проводим.
Это, по крайней мере, была правда.
– Так, если она пробовалась на роль в прошлом месяце, ее имя будет в одной из этих папок. Возможно, нам не хватает привлекательных развалин в Вене, но чего-чего, а актрис здесь навалом. И, заметьте, половина из них – шлюхи. Даже в лучшие времена актриса – это синоним шлюхи.
Он закончил с одной папкой и взялся за другую.
– Не могу сказать, будто мне жаль, что нет развалин, – заметил я. – Я из Берлина. У нас развалин – по высшему разряду.
– Разве я этого не знаю? Но этому англичанину, с которым у меня встреча, непременно нужны развалины здесь, в Вене. Чтоб было как в Берлине. Как у Росселлини. – Он печально вздохнул. – Я спрашиваю вас, что еще есть кроме района Оперы и Кольца?
Я сочувственно покачал головой.
– На что он надеется? Война кончилась три года тому назад. А он, похоже, думает, что мы отложим восстановление на тот случай, если подвернется английская съемочная группа? Может, в Англии все это происходит дольше, чем в Австрии? Меня это ничуть не удивило бы: вспомните, сколько бюрократов породила Англия. Нигде не встречал их в таком количестве. Бог знает, что я сейчас буду говорить этому парню. К тому времени, как они начнут снимать, не останется и разбитого окна.
Он бросил на стол листок бумаги с пришпиленной в левом верхнем углу фотографией, какие делают на паспорт.
– Лотта Хартман, – объявил он.
Я взглянул на имя и фотографию.
– Похоже, что так.
– Я даже ее помню, – сказал он. – Она не совсем то, что нам было нужно тогда, но я пообещал подыскать для нее что-нибудь в этом английском фильме. По правде говоря, герр Гюнтер, никакая она не актриса. Пара ролей без слов в Бургтеатре во время войны – вот и все. Но англичане собираются снимать фильм о черном рынке, и поэтому им нужно много шлюшек. Если вспомнить об опыте Лотты Хартман в этой области, то она вполне может подойти.