Берлинская ночь (сборник)
Шрифт:
Подоспел официант с нашим пивом, а тем временем началось второе отделение шоу. Белински, потягивая пиво, откинулся в кресле, чтобы лучше видеть происходящее на сцене.
– Мне вот эта девица нравится, – проворчал он, зажигая трубку. – У нее задница, как западное побережье Африки. Сам сейчас увидишь.
Умиротворенно попыхивая трубкой, зажатой между скалящимися зубами, Белински не сводил глаз с девушки, которая стягивала с себя бюстгальтер.
– Это может сработать, – вернулся он наконец к прерванному разговору, – только не старайся подкупить кого-нибудь из американцев. Да, если ты хочешь изобразить, будто даешь взятку, тогда нужно, чтобы это был или иван, или французишка. Кстати, служба контрразведки включила русского
Ухмылка Белински стала шире: танцующая девушка спустила трусы со своей внушительной задницы, оставив крошечную полоску ткани, едва прикрывающую ее сокровенные места.
– Ты только посмотри на это! – захихикал он, веселясь, как школьник. – Вставьте ее задницу в хорошую рамку, и я с удовольствием повешу ее на стену. – Он отодвинул стакан с пивом и похотливо мне подмигнул. – Вот что я про вас, капустников, скажу: вы своих женщин делаете так же хорошо, как и свои автомобили.
Глава 20
Одежда, я заметил, стала лучше на мне сидеть. Брюки перестали свисать, точно клоунские панталоны. Надевая пиджак, я больше не напоминал школьника, который оптимистически примеряет костюм умершего отца. А воротник рубашки прилегал к шее так же плотно, как повязка на руке трусишки. Без сомнения, пара месяцев, проведенных в Вене, добавили мне солидности, поэтому теперь я скорее походил на человека, который только что попал в советский лагерь для военнопленных, чем на того, кто вернулся оттуда. Но, несмотря на то что мне это нравилось, я вовсе не собирался терять форму и решил меньше сидеть в кафе «Шварценберг», а больше двигаться.
Наступило то время года, когда на обнаженных зимой деревьях начинают набухать почки и решение надеть пальто уже не является автоматическим. Так как небо было совершенно голубым, не считая меловой точки облачка, я решил прогуляться вокруг Кольца и подвергнуть мой пигмент воздействию солнечного света.
Подобно люстре, слишком большой для комнаты, в которой висит, официальные здания на Рингштрассе, построенные во времена великого имперского оптимизма, выглядели слишком уж величественными, слишком помпезными для новой Австрии. Страна с шестимиллионным населением, Австрия напоминала окурок очень большой сигары. Я гулял не столько на Кольцу города, сколько по кольцу дыма.
Американский часовой возле реквизированного США отеля «Бристоль» подставил свое розовое лицо лучам утреннего солнца. Его русский двойник, охраняющий также реквизированный «Гранд-отель» по соседству, выглядел так, будто всю жизнь провел на свежем воздухе.
Перейдя на южную сторону Рингштрассе, чтобы быть поближе к парку, я подошел к Шубертрингу и уже поравнялся с русской комендатурой, разместившейся в бывшем отеле «Империал», когда большая красноармейская штабная машина остановилась около огромной красной звезды и четырех кариатид, которые обрамляли вход. Дверца машины распахнулась, и из нее вышел полковник.
Казалось, он совершенно не удивился, встретившись со мной лицом к лицу. Такое впечатление, будто он ожидал увидеть меня здесь на прогулке. Он спокойно посмотрел на меня, точно мы всего несколько часов назад сидели в его кабинете в «маленьком Кремле» в Берлине. Должно быть, у меня отпала челюсть, потому что через секунду он улыбнулся, пробормотал: «Доброе утро», а затем прошел в комендатуру, сопровождаемый несколькими младшими офицерами, которые подозрительно на меня покосились. Я же остолбенел, совершенно потеряв дар речи.
Не
Я уселся за своим излюбленным столиком, чтобы поразмышлять о появлении Порошина на месте действия, и заказал легкую закуску – мое желание поддерживать форму пошло прахом. Присутствие полковника в Вене, казалось, станет легче объяснить, выпив кофе и съев пирог. В конце концов, а почему бы ему и не приехать? Полковник МВД, видимо, мог ездить, куда пожелает. То, что он ничего мне больше не сказал, не поинтересовался моими успехами в расследовании дела его друга, судя по всему, связано с присутствием двух других офицеров. Ему ведь достаточно лишь поднять трубку и позвонить в штаб-квартиру международного патруля, чтобы узнать, в тюрьме Беккер или нет. И все же я нутром чувствовал, что появление Порошина в Вене связано с моим собственным расследованием и не обязательно изменит что-то к лучшему. Подобно человеку, позавтракавшему черносливом, я сказал себе, что очень скоро что-нибудь обязательно замечу.
Глава 21
Каждая из четырех держав-победительниц по очереди на месяц принимала на себя административную ответственность за управление Внутренним городом. «Быть на стуле» – вот как это назвал Белински. Стул, который имелся в виду, находился в зале заседаний штаб-квартиры объединенных сил во дворце Ауэрсперг. Но одновременно это было и место рядом с водителем в машине международного патруля, который теоретически подчинялся приказам объединенных сил, практически управляли им и обеспечивали его деятельность американцы. Все машины, бензин и масло, радиоприемники, детали к ним, обслуживание машин и радио, управление системой радиосети и организация патрулирования – за все это отвечал 796-й отряд войск Соединенных Штатов. Это означало, что управлял машиной всегда американец, он же вел переговоры по радио. А восседание на «стуле» являлось этаким преходящим праздником, по крайней мере в том, что касалось самого патруля.
Хотя жители Вены и говорили по привычке «четверо в джипе» или иногда «четыре слона в джипе», в действительности от джипа уже давно отказались, так как в нем было слишком тесно патрулю из четырех человек и коротковолновому передатчику, уже не говоря об арестантах, и предпочли ему командно-разведывательную полуторку.
Все это я узнал от русского капрала в грузовике международного патруля, припаркованного неподалеку от казино «Ориентал» на Питерсплац, когда сидел под арестом, ожидая, пока коллеги капрала заберут Лотту Хартман. Так как капрал не говорил ни по-французски, ни по-английски и только чуть-чуть по-немецки, то он был буквально счастлив представившемуся случаю немного поболтать на родном языке, пусть даже и с русскоговорящим арестантом.
– Я не знаю точно, за что вас арестовали, – вроде бы все это как-то связано с делами на черном рынке, – извинился он. – Вам все объяснят, когда мы доберемся до Кэртнерштрассе. Оба и узнаем. Все, о чем я могу вам рассказать, – так это о процедуре. Мой капитан заполнит ордер на арест в двух экземплярах и передаст обе копии австрийской полиции. Они направят одну копию в Военное правительство, ответственному за общественную безопасность. Если ваше преступление в компетенции военного суда, то обвинение подготовит мой капитан, а если – австрийского суда, то местной полиции будут даны соответствующие инструкции. – Капрал нахмурился. – Вообще-то, честно вам скажу, мы сейчас не слишком волнуемся по поводу преступлений, связанных с черным рынком, или проституции и незаконной торговли спиртными напитками, если уж на то пошло. Нас в основном интересуют контрабандисты или незаконные эмигранты. Уверен, те три ублюдка думают, что я сошел с ума, но у меня свои инструкции.