Берлинское кольцо
Шрифт:
Ольшер не подумал сразу, почему газета на столе. Это чтиво в изобилии забрасывалось в кафе, рестораны, гостиницы — всюду, где появлялись туристы, и не мудрено, что она оказалась в «Тройке». Капитан не стал бы читать газету — в эмигрантском листке печаталась невероятная чепуха о Советской России, но сейчас, когда необходимо было занять себя чем-то, он взял листок и принялся его рассматривать. Не ради любопытства, а чтобы иметь возможность изредка, через полосу, кинуть взгляд на столик у окна.
С подчеркнутым вниманием капитан
Ольшер не удивился. Он был подготовлен к этому известию ожиданием и предчувствием, но все же слово «смерть» заставило его вздрогнуть. Смерть на улице, от сердечного приступа. Что-то давнее, знакомое вспомнилось гауптштурмфюреру — гибель Исламбека на Берлинском кольце. Внезапная, необъяснимая и таинственная. Оба шли к Ольшеру. Оба упали в пути. Капитан ждал князя у главного вокзала ровно в двенадцать.
В заметке, между прочим, сообщалось о статье Галицына, опубликованной незадолго до этого в эмигрантской газете. Ольшер читал ее. Она была посвящена деятельности эмиграции в дни войны. Упоминался «подвиг» Саида Исламбека на Берлинер ринге в 1943 году. Смертельно раненный, говорилось в статье, он полз к своим, чтобы передать важные сведения. Какие сведения и к кому именно полз, статья умалчивала.
Ольшер отложил газету. Отложил, как что-то неприятное, таящее в себе опасность.
«Как она сюда попала?» — подумал капитан. Кажется, ее не было, когда он садился за стол и заказывал ужин. Во всяком случае, листок не запечатлелся в памяти — скатерть была пуста. Его принес официант вместе с салатом.
Зачем? Ольшер вдруг совершенно ясно представил себе дальнейшие события. Ему угрожали. Здесь, в «Тройке».
Надо было принимать меры. Если, конечно, не поздно еще уйти. Сколько времени? Без четырех минут десять, а не двенадцать. Впрочем, и в десять, в этом притоне гангстеров и диверсантов, а Франкфурт-на-Майне стал притоном, могут прирезать или пристрелить на самом людном, месте. Ольшер пытливо осмотрел соседние столики — не следит ли за ним кто, особенно от окна, где сидит человек со шрамом на щеке. Вроде бы никто не следил, ничьи глаза не встретились Ольшеру: гости мирно и весело беседовали, пили, ели, были заняты своим делом.
Ольшер положил деньги на скатерть — плата за ужин — и хотел уже подняться, чтобы покинуть зал, как к столику его приблизился человек. Торопливо приблизился.
— Ждете князя? — спросил он, усаживаясь бесцеремонно на стул и так же бесцеремонно протягивая руку к коньяку. — Князя не будет.
Это был туркестанец. Онемечившийся туркестанец с манерами завсегдатая злачных мест. От него пахло вином, и в глазах бегали наглые огоньки.
— Кто такой князь? — спокойно ответил капитан. — И почему я должен ждать его?
Спокойствие давалось Ольшеру нелегко. Внутри он был напряжен, и ощущение опасности не покидало его. Причем опасность обрела теперь конкретность, она исходила от, этого развязного человека с манерами ресторанного завсегдатая.
— Фамилия князя Галицын. А ждете его потому, что намерены получить от него товар… И не надо изображать удивление. Во Франкфурте живут деловые люди, они знают, кто продает и кто покупает…
Изображать удивление действительно было ни к чему, но Ольшер мог возмутиться, что он и сделал довольно откровенно.
— Вас уполномочил князь на этот разговор со мной?
— О нет! У нас другая фирма, — осклабился незнакомец и стал наливать коньяк в рюмку Ольшера.
— Я не хочу, — предупредил капитан.
Незнакомец не обратил на предупреждение внимания, наполнил рюмку и выпил залпом. Выпил и снова осклабился.
— Фирма другая, но товар тот же…
— Конкуренция, — уточнил Ольшер.
— В некотором смысле.
— Хотите принять заказ.
— Разумеется…
Тревога и настороженность не покинули Ольшера. Собеседник хоть и играл роль обыкновенного маклера и старался внушить, что интересуется только заработком, капитан понял — его проверяют.
— А кто вернет задаток?
Незнакомец закатил глаза и притворно вздохнул:
— Господь бог!
— В чьем образе?
Собеседник вернул глаза с небес на землю, и в них отразилось крайнее недоумение:
— Что вы сказали?
— Поинтересовался, кому господь бог поручит вернуть аванс — вам или кому-нибудь повыше?
— Ах, вот что! Аванс вернете с той фирмы! — Незнакомец опять обрел уверенность. — С той фирмы, что наверху… У ворот рая или в самом раю…
— А здесь? Кто здесь уполномочен богом?.. В вашей фирме, например?
— О-о! — протянул важно незнакомец и снова наполнил рюмку коньяком. — Если вы солидный заказчик, то…
Напряжение, что испытывал Ольшер, усилилось, но теперь оно вызывалось уже не ощущением близкой опасности, а ожиданием какого-то поворота событий. Очень важного поворота.
— Каков я заказчик, вы знаете, — самодовольно произнес он. — Должны знать, по крайней мере, иначе грош цена вашей фирме!
Незнакомец начал было пить, но поперхнулся, оставил рюмку и испуганно глянул на Ольшера.
— Гауптштурмфюрер?
— Да, гауптштурмфюрер, и незачем затыкать себе рот, когда произносите это слово.
— Нет, нет… Но удобно ли?
— Теперь удобно… Так кто ваш уполномоченный?
Испуганный взгляд незнакомца все еще держался на Ольшере.
— Вы не вспомнили меня? — спросил капитан. — А я вспомнил! Сотрудник отдела пропаганды Туркестанского национального комитета Али…
— Не надо! — поднял предостерегающе руку незнакомец. — Не Али…
— Хорошо. Так, кто ваш уполномоченный?