Берсерки. Трилогия

Злотников Роман Валерьевич

— Да будет тебе известно, что император никогда не давал согласия жениться на твоей сестре.

Эоменик изумленно уставился на него.

— Но все говорят… — И он снова осекся, поймав презрительный взгляд отца.

Некоторое время оба молчали, давая себе время успокоиться, потом лорд глухо продолжил:

— Тебе уже сорок два, а твоя голова по-прежнему занята только дуэлями, задиранием женских юбок и роскошными игрушками типа новой яхты или спортивного боллерта. Можно было бы догадаться, что женитьба императора в первую очередь событие политическое. Когда он объявит о помолвке, это будет означать, что влияние того дома, из которого будет происходить невеста, сильно возрастет. В этой игре не имеют значения ни личная привязанность, ни симпатии будущего

жениха и невесты, только вес и влияние приобретаемых таким образом политических союзников. — Он сделал паузу, проверяя, насколько его непутевому отпрыску понятно все, что он говорил. Но по виду лорда-наследника можно было с некоторой уверенностью утверждать только то, что он внимательно слушает. — Так вот, сын, я уже на протяжении нескольких лет загоняю императора в ловушку, создаю ситуацию, при которой любая невеста, не принадлежащая нашему дому, принесет ему больше проблем, чем выгод. — Он усмехнулся: — Слухи о скорой свадьбе — часть моих усилий. — Лорд снова с тоской посмотрел на пустой стакан, валявшийся с другой стороны камина, и усмехнулся: — Молодой Эоней, конечно, неглуп, он все прекрасно видит. К тому же у него отличная наследственность. Его папаша — старый спрут Эзарр — был докой в этих делах, но пока все складывается в нашу пользу. И тут твоя дурацкая выходка! — Старый лорд презрительно стиснул губы, но сдержался и проворчал более спокойным тоном, чем собирался: — Ты что, считаешь, что она облегчает мою задачу?

Молодой лорд съежился под грозным взглядом отца, но потом гордо вскинул голову:

— Но почему он тогда…

— А вот это не твоего ума дела! — рявкнул лорд Эомирен. — Возможно, молодой Эоней решил меня поддразнить, у него тоже еще иногда ветер в голове гуляет. А возможно, ему показалось необходимым продемонстрировать перед кем-нибудь свою независимость от старого и выжившего из ума главы сената. Мало ли может быть причин?

Маркиз некоторое время помолчал, потом выдавил из себя:

— Все равно, он так на нее смотрел…

— Он смотрел на нее так, как смотрел бы любой мужик, еще не достигший возраста климакса, дурень! — рассерженно рявкнул лорд Эомирен и, плюнув на собственное решение, ткнул пальцем в кнопку вызова. Нет, надо иметь железные нервы, чтобы беседовать с этой молодежью, или хотя бы достаточный запас успокаивающего под рукой. К моменту, когда брыли дворецкого вплыли в библиотеку вслед за сервировочным столиком, на котором вместе с бутылкой любимого Эомиреном бренди был еще поднос с дымящимся кофейником, вазочкой икры и свежими тостами, лорд успел досадливо подумать, что, пожалуй, стоило бы приказать Джеймисону принести что-нибудь перекусить. Так что столь яркое воплощение дворецким его сокровенного желания немного повысило лорду настроение.

Но лорд-наследник был занят своими терзаниями:

— Но почему именно эту сучку, отец? Она ведет себя в обществе настолько вызывающе, что…

— Нет, ну и кретин! — возмутился старый лорд. — Ты что, не можешь немного напрячь свою подставку для ношения шляп? А кого еще? Она сирота и в политическом отношении ноль. Если бы он совершил все это с наследницей любого другого дома, то все могли подумать, что этот дом бросает вызов нашим планам. А зачем ему нужен конфликт среди великих домов? Его власть еще слишком слаба, чтобы он мог позволить себе пойти путем своего отца, ловко сумевшего подобным образом серьезно ослабить дома Энермеев и Эсантомарков. — Эомирен усмехнулся: — Впрочем, я его не виню. Если бы он этого не сделал, то покинул бы трон лет на пятьдесят-сто пораньше, и не по причине смерти от старости. — Тут он убрал усмешку с лица и закончил назидательным тоном: — Наша задача состоит в том, чтобы не дать его отпрыску поступить подобным образом с нашим домом. Ты понял, сын?

Тот молча кивнул, однако, судя по недовольному выражению лица, слова отца не смогли убедить его до конца, поэтому старый лорд насупился и рявкнул:

— Так ты понял?

Эоменик стиснул губы и с натугой произнес:

— Да, отец.

— И больше не будешь совершать никаких глупостей, не посоветовавшись со

мной?

— Конечно, отец.

Лорд Эомирен недоверчиво покачал головой, но он слишком устал и проголодался, чтобы заново начинать столь тяжелый разговор. К тому же в семье Эомирен повторение никогда не было матерью учения, а молодой лорд уже успел доказать всему свету, что является истинным отпрыском этой славной фамилии. Со всеми ее достоинствами и недостатками. Так что лорд просто вздохнул и, положившись на благосклонность святых стихий, молча кивнул:

— Идите, сын, и постарайтесь впредь быть более благоразумным.

Лорд-наследник поднялся с кресла и, коротко поклонившись, вышел из библиотеки. Лорд недовольно крякнул и, взяв свежий тост, принялся намазывать икру на хрустящую корочку.

Когда лорд-наследник пинком распахнул дверь в свои апартаменты, молодой человек с нежным, даже несколько женственным лицом, одетый в мундир одного из гвардейских полков, суматошно вскочил с высокого, массивного кресла, в котором дремал, но, увидев, что это Эоменик, усмехнулся и, сладко потянувшись, жеманно произнес:

— Папашка настучал по попке? Говорил я тебе, милый, не стоит столько пить.

Маркиз свирепо оскалился и залепил говорившему увесистую пощечину.

— Молчи, чернь!

Тот отлетел обратно в кресло и обиженно вскрикнул:

— Ты что?

Молодой лорд грубо выругался и зло пнул массивную ножку стола. Гвардеец понял, что хозяин апартаментов не в духе, и притих. Если бы старый лорд видел всю эту сцену, то пришел бы в бешенство от того, что какому-то слуге могла даже в голову прийти мысль столь нагло вести себя в присутствии хозяина, но если бы он узнал причину этого, то, вероятнее всего, его хватил бы удар. Он был не прав, обвиняя сына в том, что у него до сих пор на уме задирание женских юбок, ибо за последние полгода вкусы маркиза несколько изменились. Но эти изменения вряд ли пришлись бы по вкусу лорду Эомирену.

Несмотря на то, что в окраинных провинциях или даже в метрополии в среде простолюдинов отношение к новым привязанностям молодого лорда было бы если не равнодушным, то вполне лояльным, для освященных веками традиций великих домов, общепризнанным ревностным хранителем которых был старый лорд Эомирен, они считались верхом падения.

Сил молодого лорда хватило на целых десять минут. В последнем исступлении, саданув кулаком по обитой шелком стене, он неудачно задел оттопыренным пальцем руки за стоящую у стены массивную вешалку в стиле династии Эрегоров, взвыл и, прижав руку к груди, шмякнулся в кресло рядом с гвардейцем. Некоторое время они молча сидели, потом Эоменик поднял глаза на юношу и, увидев его огорченное лицо, несколько мгновений смотрел на него, а потом покаянно покачал головой:

— Прости, Семиней, я не хотел тебя ударить. Просто я был слишком взбешен, чтобы осознавать, что творю.

Молодой человек еще несколько минут сохранял на лице недовольную мину, но потом, по-видимому, решил, что смешно требовать большего от наследника рода Эомирен, тем более что тот в порыве страсти частенько бывал намного более груб, и, перестав изображать обиду, дал волю своему любопытству:

— Ладно, но что такого сказал тебе папашка, из-за чего стоило так беситься?

— Заткнись! — снова вспыхнул молодой лорд, покоробленный фамильярным отношением своего любовника к главе дома Эомиренов, но сдержался и пояснил несколько сварливым тоном: — Дело не в нем. Я до сих пор не могу успокоиться, когда вспоминаю эту, эту… грязную дрянь. О, как она вертелась перед императором!

Молодой человек с нервным смешком спросил, изо всех сил стараясь не выдать своего беспокойства:

— Милый, уж не ревность ли это?

Эоменик вскинул на него изумленный взгляд:

— Ты думаешь, я способен изменить тебе? Тем более с женщиной?!

Семиней жеманно повел плечиком:

— А почему бы и нет? Я как-то видел ее достаточно близко, и мне кажется, подобная самка вполне могла разбудить твои… животные инстинкты.

Лорд-наследник задохнулся от возмущения:

— М-м-м-мерзость! Как ты мог даже представить такое?!