Бесценные алмазы
Шрифт:
чего уставилась? Бери иглу, шей! Тяни нитку
повыше! Смотри, чтоб не было узелков!
Покрикивая на мнимую дочку, старик залатал
рубаху. Только хотел было её надеть, как
в хижину ввалились царские слуги.
— Погоди! Не надевай рубаху. Царь наказал,
чтоб мы её доставили ему!
— Что ж, ладно. Дам, почему бы не дать!
У нашего царя рубах — счёту нет и все шёлковые,
а у меня одна да и та полотняная. Но раз
она приглянулась
дочка другую смастерит. Вот стан. Вот кросна,
вот нитченки. Всё у неё есть, у моей доченьки...
— Всё есть, только дочки нету, — сказал
длинноухий слуга, который всё слышал и всё
знал. Ему было известно, что у старика
нет ни дочери, ни внуков...
Старик ничего не ответил.
Взяли слуги рубаху, отнесли царю. Он
приказал положить её на видном месте в палате,
где заседали бояре. Дело было днём, и никто
не мог понять, светится рубаха или нет.
Пришлось ждать темноты. Небо потемнело,
стало смеркаться. На дворе стало темно, а во
дворце ещё темнее. Смотрит царь: рубаха
лежит — не светит и не греет.
Рассердился тут царь. Потребовал, чтобы
доставили старика живого или мёртвого во
дворец. Кинулись царские слуги в лес, добрались
до стариковой хижины, слышат: кто-то
разоряется.
— Прочь отсюда, непоседы! Вы мне нить
оборвёте, основу запутаете. Кому сказал! Вот
возьму палку, я вас проучу! На тебе, на, на!
— Старик-то, видно, спятил. Ещё поубивает
внучат. Надо спасать ребятишек.
Слуги те не знали, что у старика никаких
внуков и в помине нет. Длинноухого, который
всё знал, среди них не было.
Ворвались слуги в хижину, смотрят: старик
сидит перед ткацким станом и так яростно
стучит бердом, что челнок отлетает до
самой стенки.
— Бросай, старик, работу, идём с нами!
Царь требует тебя к себе!
Старику не хотелось идти. Он торопился
доткать полотно. Но делать нечего, пошёл.
Отойдя от хижины, он оглянулся и крикнул:
— Эй, старуха, гляди, чтоб, пока я вернусь,
доткала полотно!
Царские слуги удивлённо переглянулись.
Длинноухого слуги, который знал, что старик
беседует с воображаемыми людьми, с ними
не было.
Привели слуги старика во дворец. Царь,
увидев его, привстал на троне.
— Как ты смел, негодный старикашка,
обмануть меня, своего царя! Дал мне никудышную
рубаху, всю в латках. Где та, что светится?
Признавайся, куда ты её дел, не то прикажу
бросить тебя в темницу!
— Нету у меня другой рубахи.
— Ладно, тогда надень эту! — приказал царь,
которому длинноухий слуга что-то шепнул на ухо.
Тут только все заметили, что на старике
нет рубахи — кафтан надет на голое тело.
Не успел он надеть свою старую рубаху, как
зал озарился ярким светом. Она сияла так,
что затмевала дневной свет, лившийся в окна.
— Значит,эта никчёмная полотняная рубаха
светится только на тебе, старый хрыч! —
воскликнул царь. — Раз так, оставайся во
дворце, будешь мне светить.
— Отпусти меня, батюшка-царь, на часок
домой! — взмолился старик. — У меня там
старуха осталась, внуки малые... Я хочу с ними
проститься.
Длинноухого слуги, который всё знал, в ту
минуту не было — он ненадолго вышел, — и
некому было сказать царю, что старик живёт
в своей хижине один как перст. Царь отпустил
старика попрощаться с родными.
Старик не пошёл домой. Он удалился в лес,
разорвал светящуюся рубаху на куски и развешал
лоскутки на деревьях.
— Светите бедным дровосекам! — сказал он.
— Не хочу, чтоб моя рубаха освещала царский
дворец.
С тех пор о нём ни слуху, ни духу. Никто
не знает, куда он девался, даже слуга с
длинными ушами, которому всё известно, не смог
его отыскать и привести во дворец. Пропал
старик. А лоскутки его рубахи и сейчас по ночам
светятся в лесу.
Ран Босилек
Меца подавилась
Медведица Меца раз в беду попала, у ней
за обедом в горле кость застряла. Испугалась
Меца, заревела хрипло:
— Караул! Спасите! Я совсем погибла!..
Волк её услышал, прибежал в испуге.
— Не реви так, Меца, лопнешь от натуги!
— Как же не реветь мне, я в беду попала,
у меня, бедняжки, в горле кость застряла!
— Ах вот что случилось! Ну, это бывает с теми,
кто ест жадно и куски большие, не жуя, глотает.
— Это и сама я знаю... виновата, лучше
посоветуй, что мне делать надо?
Волк, подумав, молвил:
— Выпей ковш водицы.
— Да пила я воду, только всё впустую...
— Ну тогда ты малость потерпи, сестрица,
приведу Лису я. У неё, у Лиски, ведь ума палата.
Она сразу скажет, что здесь делать надо!
И вот Волк к Лисице вихрем прибегает и кричит:
— Ты знаешь, Меца погибает!
— Что труслива Меца, я, конечно, знаю.